Корни. Алекс Хейли
колдун раздраженно махнул рукой, чтобы ему дали больше места, и вдруг задрожал – всем стало ясно, что злые духи Джуффуре накинулись на него.
Тело колдуна изогнулось, лицо исказилось, глаза закатились. Трясущимися руками он пытался направить непослушный посох к груде таинственных предметов. Когда же после огромных усилий кончик посоха наконец-то коснулся кучи, колдун отшатнулся и упал, словно пораженный молнией. Люди ахнули. Но потом колдун начал медленно оживать. Злые духи покинули деревню. Колдун с трудом поднялся на колени. Все взрослые – измученные, но вздохнувшие с облегчением – побежали по домам, чтобы принести для него дары. Колдун все сложил в свой сверток, который и без того был велик и тяжел, ведь он успел побывать и в других местах, и зашагал к следующей деревне. Аллах снова спас Джуффуре.
Глава 9
Прошло двенадцать лун, и большие дожди снова закончились. В Гамбии начался сезон странников. По сети троп, соединявших разные деревни, бродили путешественники. Кто-то проходил мимо, а кто-то заглядывал в Джуффуре. Кунта и его товарищи почти каждый день несли вахту. Сообщив жителям деревни о приближении чужестранцев, мальчишки неслись обратно, чтобы встретить каждого гостя прямо возле своего дерева. Они провожали чужака в деревню, болтая между собой и выискивая любые признаки, которые позволили бы определить его цель или род занятий. Если им это удавалось, они тут же бросали чужака и неслись предупредить взрослых, собравшихся в хижине гостеприимства. В соответствии с древним обычаем каждый день для встречи гостей выбиралась определенная семья. Семья эта должна была предоставить странникам пищу и кров, сколько бы они ни захотели остаться в деревне, прежде чем продолжить свой путь.
Когда Кунте, Ситафе и другим мальчишкам из их кафо поручили следить за приближением незнакомцев, они почувствовали себя взрослыми, гораздо старше своих сверстников. Теперь каждое утро после завтрака они собирались в школьном дворе арафанга, опускались на колени и слушали, как он учит старших мальчиков по пять-девять дождей, из второго кафо, чуть старше Кунты. Арафанг учил их читать Коран и писать палочкой или пером, окуная его в черную тушь, приготовленную из сока померанца, смешанного с молотой сажей со дна горшков.
Ученики заканчивали уроки и разбегались – полы их длинных рубах-дундико развевались в воздухе. Теперь им предстояло гнать деревенских коз на пастбище. Кунта и его товарищи изо всех сил старались делать вид, что им все равно, но в действительности они страшно завидовали длинным одеяниям старших мальчиков и их важной работе. Хоть Кунта ничего и не говорил, но и он сам, и другие мальчишки считали себя слишком взрослыми, чтобы с ними можно было обращаться, как с детьми, и заставлять их ходить нагишом. Они сторонились малышей, таких как Ламин, словно те были заразными, и считали их недостойными своего внимания – разве что подзатыльник им дать, когда взрослые не видят. Мальчишки сторонились даже старух, которые заботились о них с самого рождения. Кунта, Ситафа