Девушка с кулоном на шее. Николай Леонов
чудом уцелел, видно, от природы кость крепкая. Кожа рассечена аж на добрых пять сантиметров, рана успела загноиться, но жизни не угрожала. Вершинин полагал, что именно этот удар спровоцировал потерю памяти, хотя утверждать наверняка не взялся.
После того как доктор завершил свои манипуляции и откланялся, в дело вступил Гуров. За время осмотра он успел связаться с майором Иванченковым и в приказном порядке заставить его распорядиться насчет перевода Гудини в лазарет под наблюдение врачей. Тот спорить не стал, сделал все быстро, так что к моменту окончания осмотра мужчину в больничном крыле ждала отдельная палата. Охраняемая, но все же палата, а не камера. Беседу же он предпочел завершить на месте, и тут уж Гуров не стал сопротивляться.
Вопросов Лев задал массу, но ответы задержанного звучали однотипно: не знаю, не помню, не ведаю. Психиатр приехал только к двум часам, когда мужчину уже перевели в лазарет, а Гуров отправился осматривать машину. Заключение психиатра насчет состояния памяти Гудини звучало однозначно: тот не симулирует, память у него действительно отшибло капитально. Это Гурова даже немного порадовало, Гудини ему нравился, и думать о нем как о расчленителе трупов полковнику не хотелось.
Однако где-то этот самый расчленитель все же существовал, и найти его предстояло именно Гурову. Печальная перспектива, но куда от этого денешься?
Лев вернулся в отдел, занял кабинет, который майор выделил Стасику, и занялся систематизацией полученной информации.
Надо признать, Стасик потрудился на славу. Обработал уйму заявлений, отсортировал те, что подходили по параметрам, и даже успел большую часть родственников пропавших людей обзвонить. Заявлений, на которые следовало обратить внимание, оказалось всего два, да и те подходили с натяжкой. Стасик записал адреса заявителей, к кому следовало съездить и побеседовать лицом к лицу. Один населенный пункт находился в двадцати пяти километрах от Истры, второй – всего в десяти. Гуров решил посетить оба в этот же день.
Прежде чем ехать, он сделал один важный звонок. Был в его арсенале номер телефона врача-невролога, который по праву считался лучшим специалистом по неврологическим заболеваниям. Имя Виктора Зинчева в определенных кругах ассоциировалось с понятием «амнезия», в каких бы проявлениях та не представала. С Зинчевым Лев дружил лет двадцать, если не больше, и дружба эта не ограничивалась профессиональными интересами. По работе они как раз редко пересекались, не так уж часто попадались преступники или пострадавшие без памяти, и хоть личные встречи были нечасты, Гуров знал, что в любой момент может обратиться к Зинчеву за помощью, и тот не откажет.
Не отказал он и в этот раз, напротив, с радостью согласился помочь. Когда Гуров рассказал Зинчеву о Гудини, тот уцепился за возможность получить новый опыт по излюбленной теме и заверил друга, что, завершив текущие дела, утром следующего дня будет в Истре. Лев пообещал встретить его и позаботиться о размещении, после чего они попрощались до завтра. Затем он снова связался