Дорога – наш дом. Часть 1. Я и они. Станислав Андреевич Гнездилов
байкеру удалось отбросить больную. Однако та, израненная и превратившаяся в один сплошной синяк, мгновенно вскочила на ноги и кинулась к нему. Выстрел из револьвера в сердце оборвал жизнь бедняжки в тот момент, когда она уже вцепилась тонкими пальцами в горло своей жертвы.
Торец перекатился в сторону, стараясь не смотреть на то, что ещё недавно было довольно симпатичной, полной жизни девушкой. Нет, он не хочет такой участи. Или чтобы его запомнили таким. Доделает работу и пустит себе пулю в лоб. С этими мыслями он поднял себя, придерживаясь за седло байка и сбросил с него маскирующую сеть.
Поворот ключа, удар по кик-стартеру и мощный мотор ожил, а яркий свет тонированных фар окрасил утренний туман в болезненно-жёлтый цвет – такая светотехника отличала братьев-разведчиков от прочих Перекрёстков. Байкер сорвал мотоцикл с места, не дожидаясь прогрева: все проблемы с техникой лягут на плечи следующего ездока, а сейчас важна лишь миссия…
Медленно поднимающееся над горизонтом солнце придало рассветной дымке цвет свежей крови. А может, это потемнело в единственном уцелевшем глазу Торца. Его мотало из стороны в сторону по Дороге: раз за разом волны нестерпимого жара внутри сменялись жесточайшим ознобом и приступы учащались с каждой минутой, с каждым пройденным километром. Наконец, впереди показались знакомые очертания Третьего Перекрёстка. Финишная прямая! Можно открывать газ на полную, лишь бы дотянуть!
Он не помнил, как вылетел из седла, как катился по грубому асфальту, оставляя на дорожном полотне куски одежды, собственной кожи и кровавые следы, как влетел в груду черепов на обочине. Сознание вернулось лишь на мгновение, когда его рука, будто отдельно от сознания хозяина, тянулась к собравшимся вокруг фигурам с зажатой в кулаке чёрной книжкой с золотой короной.
– Кургану… лично в руки… Не открывать… – прохрипел он.
– Будь спокоен, брат. Ровной тебе дороги, – кто-то принял его груз. Другой взвёл курок. Третий протянул флягу с обжигающим самогоном.
Глоток. Гром выстрела. Темнота.
Глава 1. Нет мира нечестивым
Молчун утёр пот со лба тыльной стороной перчатки и поглядел на солнце: всего четыре пальца над горизонтом. Времени мало. Он сжал зубы и вонзил штык лопаты в сухую, потрескавшуюся почву. Когда-то вокруг насколько хватало глаз буйствовало разнотравье и ветер гнал зелёные волны по ковыльной степи. Теперь здесь субтропики, пустыня с колючками-переростками и пауками размером с кулак. Впрочем, редкий неудачник умирает на Дороге от перегрева или укуса какой-нибудь дряни. Большинство белеющих по обочинам курганов сложены из черепов пробитых пулями, расколотых топорами и размазанных об асфальт.
Молчун в очередной раз воткнул лопату в землю, зачерпнул её и отбросил в сторону, где образовался уже приличный холм. Он оглянулся и прикинул, войдёт ли тело Борова в получившуюся яму. Нет, не войдёт.