Страшная тайна. Том Ллевеллин
странно. Мне от них не по себе.
Дорогой читатель, мне ещё предстояло услышать, как сработают эти детекторы дыма, как они будут выть все разом, вместе, как безумный электронный хор.
На лестничной клетке, на лестнице, да и по всему зданию были установлены точно такие же детекторы. Когда я признался, что и мне от них не по себе, папа буркнул:
– Держи свои мысли при себе, Гейб, потому что жилья получше мы просто не можем себе позволить. Знаешь, если честно, то и это мы не можем себе позволить, если только я каким-то чудом не найду работу получше.
– Не могу понять, почему ты не можешь найти работу. У тебя целая куча званий. В конце концов, ты тоже доктор!
– Доктору социологических наук не так легко найти работу, как доктору по медицинской части.
Университет уволил папу. И стоило мне сказать, что его уволили, как папа моментально заводился.
– Никто меня не увольнял. Они проводили оптимизацию штата. Кому-то всё равно пришлось бы уволиться. Так получилось, что это оказался я.
– Ну да, так получилось, что тебя уволили, – бурчал я.
В итоге в начале этой истории папа работал днём на полставки преподавателем в колледже, а по вечерам доставлял пиццу для «Быстро-пиццы». В его машине постоянно царил запах пиццы.
Мама была писателем и не получала денег за книги о путешествиях, которые писала для души. Я никому не посоветую покупать её книги. Судите сами, она отродясь никуда не выезжала, если не считать бесконечных поездок по Такоме от одного бассейна к другому. Да, пока мы были в школе, она чистила самые разные бассейны. У неё в машине постоянно пахло хлоркой.
Что тут скажешь, по запаху в машинах моих родителей можно было понять, что работа у них – отстой.
И всё же мама продолжала писать книги про подъём на Килиманджаро, прогулки по Великой китайской стене и велосипедные туры по Голландии. Насколько мне известно, ни в одном из этих мест ей побывать не довелось. А если и довелось, то меня она уж точно с собой не брала.
Закончив сборку наших кроватей, папа сообщил, что ему надо поехать в «Быстро-пиццу» и поработать.
– Ты что, уже уезжаешь? – огорчилась мама. – Мы даже мебель ещё не расставили.
– Габриэль тебе поможет, – заявил папа. – Он, считай, уже взрослый мужчина.
– Тринадцатилетка – ещё не взрослый, – решительно возразила мама.
Папа сжал мою руку, как проверяют персики – спелые ли. В ответ на мамины слова он пожал плечами и ушёл. Следующие два часа мама без устали давала указания мне и сёстрам, пока мы не привели гостиную в относительный порядок.
Моим сёстрам-близняшкам, Мэгги и Джорджине, исполнилось по девять лет. Джорджина сама подрезала волосы ножницами, «потому что люди в салоне не способны обрезать их достаточно коротко», иными словами, пошла в нашу маму. Она носила высокие ботинки и помогала маме менять масло в обеих наших машинах. Мэгги же больше интересовала смена лака на ногтях, что она и проделывала с регулярностью в три дня.
Когда мама наконец-то нас отпустила, я