Вандербикеры с 141‑й улицы. Карина Ян Глейзер

      – Спасибо. В воскресенье у нас всё в силе? Приём.

      – Да, дружище. До баскетбольного матча осталось тысяча четыреста часов. Как слышно?

      – Мэджик Джей, отлично слышно. Приём.

      – И… Оливер?

      – Что?

      – Мне не хочется, чтобы ты переезжал.

      Оливер поднял взгляд на окно Джимми Л., но никого в нём не увидел. Солнце скрылось за домом, и на домик на дереве упала тень.

      – Мэджик Джей, вас понял. Приём.

      Глава третья

      Отличные идеи всегда приходили к Гиацинте, когда её окружали любимые вещи: разномастные лоскутки, необычные пуговицы, катушки ниток всех цветов радуги, бумажные пакетики с опасными на вид швейными иголками. Гиацинта сама сделала себе жёлтое платье в цветочек из старой наволочки, в которой вырезала отверстия под руки и голову. А для полноты картины обвязала талию лавандовой лентой.

      И теперь, сидя в самодельном платье посреди гостиной, Гиацинта рассматривала свою коллекцию лент и думала, что бы такого смастерить для Байдермана. Причём настолько великолепного, чтобы он тут же разрешил им остаться. Мимо прошёл Франц, и Гиацинта набросила на него зелёный бантик. Пёс завилял хвостом со скоростью двести взмахов в минуту.

      Краем глаза Гиацинта заметила, как мама вышла из кухни, заглянула в прачечную и забрала оттуда слегка помятые коробки, которые хранились за стиральной машиной. Причём это были не какие-то там коробки, а специальные – для переезда.

      Франц блаженно зевнул, прерывая мрачные размышления хозяйки, и в ту же минуту через отверстие для почты в двери посыпались конверты и журналы. Гиацинта вскочила на ноги и помчалась к входу вслед за Францем. Она повернула замок на ручке и отворила дверь.

      – Здравствуйте, мистер Джонс! – крикнула Гиацинта.

      Мистер Джонс разносил почту в этом районе ещё до того, как папа появился на свет. Франц дважды тявкнул и уткнулся носом в сумку с письмами.

      – Привет, друзья! – ответил мистер Джонс, одной рукой почёсывая Франца за ушами, а другой давая пять Гиацинте. Потом он ласково отодвинул Франца в сторону, достал из сумки галету и бросил на крыльцо. Франц радостно проглотил лакомство и снова принялся бесстыже рыться носом в сумке почтальона.