Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин. Екатерина Гринева
Ивановна! Но что-то вы же о ней знаете! Я не успела расспросить ее хорошенько. Я не думала, что… – В горле моем встал комок.
Калерия помолчала.
– Генриэтта была мастерицей хранить тайны. Я пыталась задавать ей вопросы, но она умело обходила их. Исходя из ее слов, обрывков и намеков я могу лишь сказать, что она рано разошлась с мужем и долгое время жила одна. В тридцать лет она закрутила роман с одним венгром, это была страстная любовь. Она порывалась переехать к нему. Но тогда были такие времена… – Калерия горько усмехнулась. – Не то что сейчас… Вы можете свободно перемещаться по всему миру и даже не задумываетесь, что когда-то все было по-другому! Нервы этим двум влюбленным голубкам потрепали основательно. Но в конце концов Генриэтте удалось вырваться. Они поженились, и она переехала в Венгрию. В Москве остался ее десятилетний сын вместе с бабушкой. Мальчика Генриэтта не захотела отрывать от школы, друзей. Впереди – полная неизвестность. Она осела в Венгрии, и там тихо и постепенно их великая любовь сошла на нет. Но три года они все-таки вместе прожили… Возвращаться в Россию Генриэтта категорически не хотела. Ей удалось после развода выйти замуж за австрийца и переехать в Австрию. Это уже была Европа – не в пример социалистической Венгрии. Другая жизнь, другие возможности… – Калерия задумчиво повертела в руках пустую чашку. – Больше Генриэтта мне ни о чем не рассказывала. Я только знаю, что она какое-то время жила в Париже. Она как-то обмолвилась об этом. Но когда я приступила к ней с расспросами – и как отрезало: она замолчала. Почему-то именно об этом периоде своей жизни она совершенно не хотела говорить.
Я вспомнила, что Генриэтта сказала мне, что в Париже «для нас опасно», и вообще она обходила молчанием Париж, хотя учила меня французскому языку. Наверное, этот город прежде был ей чем-то дорог; когда-то она рассказывала мне о нем, а потом – прекратила. Наверное, подумала, что я взрослею и начну задавать неудобные вопросы.
– А что было потом? – тихо спросила я.
– Потом? – Калерия дернула головой, словно стряхивая оцепенение, и посмотрела на меня. – Я только знаю, что она вернулась в Россию вместе с тобой. Вернее, ты приехала сюда с родителями, которые быстренько развелись-разбежались в разные стороны, и Генриэтта взяла тебя к себе. Она приехала в Россию вместе с твоими родителями.
– Она до этого жила в Чехии?
– Не знаю. Ты видела ее, когда была маленькой?
– Да, – кивнула я, – она приезжала в Чехию несколько раз. Почему я только не догадалась ее обо всем хорошенько расспросить? Никто ведь не думал, что…
– Конечно, – как-то нарочито спокойно сказала Калерия. – Об этом вообще никто никогда не думает. Это точно. Мы с ней познакомились, когда тебе было шесть лет, в театре. Квартира на Кропоткинской – ваша фамильная. Здесь жили твоя прабабушка с твоим будущим отцом, когда Генриэтта, его мать, уехала.
Твоего отца – своего сына – она никогда не выпускала из виду; он получил блестящее образование в Институте иностранных языков – это был еще тот вуз! – одни блатные мальчики там учились. Но Генриэтта