Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!». Анатолий Спесивцев
появлению зажигательных ракет можно было уже планировать атаки на Стамбул, прибрежные города Турции в Чёрном и Мраморном морях. Аркадия при этом сильно напрягало отсутствие приличных карт. А ведь в его голове содержались целые атласы! Благодаря Васюринскому он их легко вспомнил, но их ожидал полнейший облом. Что толку помнить карту, если ты не умеешь рисовать? Промучившись весь вечер, так ничего и не смогли сделать.
Озарение Аркадию пришло ночью, во сне. В нём он вспомнил виденное в десятом классе представление в их школе гипнотизёра. Среди прочего там был номер, когда загипнотизированным школьникам внушалось, что они великие художники, певцы, музыканты. И мастерства у ребят и девчат явно прибавлялось.
Проснувшись, попаданец первым делом побежал в соседний дом, принадлежавший теперь Васюринскому. Но того дома не было. Спозаранку умотал в родной курень. Не в силах ждать, когда он вернётся, Аркадий пошёл его разыскивать.
Иван тихо распекал одного из сотников куреня своего имени. Сотник, среднего роста, худощавый и очень быстрый в движениях Данило Ласка, кивал, разводил руками, всячески выражая готовность загладить какую-то свою вину. Именно он первым из них заметил подходящего Аркадия и откровенно обрадовался.
«Вот, не напрасно я всё-таки в прошлое перенёсся. Второй уже человек радуется, только увидев меня. Не напрасно, можно сказать, живу. Радость людям несу. Заодно с очень полезными изобретениями, пусть и смертоносными. Впрочем, чего это я? Срачкороб искренне радуется каждый раз, когда меня видит».
Удивлённый оживлённым выражением лица распекаемого подчинённого, Иван замолк, и только потом догадался оглянуться. Взгляд, которым он при этом одарил попаданца, к числу благодарных не относился. Скорее напоминал о легендах, что характерники в волков умели превращаться.
– Доброе утро, Иван!
– И тебе того же. Да не совсем оно доброе. Вот этот… – Васюринский затруднился сразу дать характеристику сотнику, подбирая выражение поточнее. Вид у знаменитого куренного был нормальным для человека, выпившего здоровенную бутыль горилки предыдущим вечером. Бодун, он и в семнадцатом веке бодун.
– Да ладно тебе. Ну проштрафился человек, укажи ошибки и заставь сделать правильно. Он, уверяю тебя, будет очень стараться. – И, обращаясь уже к Ласке: – Ведь будешь стараться?
Сотник закивал, часто и быстро, всем своим видом выражая готовность трудиться во славу войска запорожского и васюринского куреня особенно.
– Вот видишь, он осознал свою ошибку и из кожи вылезет, чтоб её исправить. Пошли быстрее, я, кажется, придумал, как можно решить вчерашнюю трудность.
– Эх! – явно огорчился вынужденному прекращению воспитательного процесса Васюринский. – Ну, если всё не исправишь…
Куренной поднёс к носу сотника свой кулак, по сравнению с которым его полковничья булава выглядела мелким украшением.
– Смотри мне! – И посмотрев мрачно на Аркадия: – Пошли, расскажешь,