Мое частное бессмертие. Борис Клетинин
Садово (местного святого):
«Колдун первой марки! От любой хвори лечит! Любые просьбы исполняет… – но только для своих!..»
«Вот как?!» – пробормотал я, не отводя бинокля.
«А главное, – продолжал он, – раздваивается, как привиденье!.. Как дождевой червяк, если порубить! В Садово и Оргееве в одну минуту его видят!»
Но как раз посыльный прибыл.
Я посветил спичкой на доставленную бумагу: начкар меня зовёт.
Хм-м. Странно.
Отполз я следом за посыльным, но, запав в заснеженную яму на холме, притаился в ней. Мнительность моя была растревожена.
И что же… и двух минут не прошло после моего (ха-ха!) убытия на заставу, как какие-то, теперь уже отчётливые, фигурки забегали на льду в такой усердной, в такой жуликоватой спешке, что ладони мои вспотели.
Французики! Жидане!..
И пока с неудобно большой ударяющей по коленям пехотной винтовкой на плечевой перевязи летел я в секрет, догадка догнала: всё-таки решились в мою ночь… затем и убран с поста.
Но тогда – здоровенный костёр полохнул! Как раз посередине реки!
«Косой! – закричал я, сваливаясь в нашу яму с валуна. – Чего же ты?» Лишний вопрос! Позорное смятение на его лице выдавало всё.
«Кор-р-рупция нам не по душе! – зарычал я, устраивая винтовку для выстрела. – А сам?.. А сам?..» Hаглое костровое пламя приседало и подпрыгивало на ночном льду.
Но что я увидел! При костровом свете пляшущая толпа евреев шла в круг. Но не французики в узких панталонах, а другие, в деревенских кушмах и с лошадиными кистями в головах.
Тела их, тощие и неладно свинченные, казались подхвачены некоей тупой инерцией, разогнавшей их по льду. Сколько позёмной бури они своим танцем подымали!
Но тогда Косой пришёл в себя.
– Не стреляй, дурак!.. – с храбростью, которой трудно было от него ожидать, вырос он перед моей винтовкой. – Там же Идл-Замвл среди них!.. Смотри – вон тот! С белой бородой!..
– Отойди!.. – приказал я, привалившись щекой к прикладу.
– Если ты пристрелишь Идл-Замвла, – вскричал он, – тебя волки съедят! Спроси тут, что было, когда два царана[19] с Бранешт поколотили его на Пасху!.. Косточки через неделю нашли!..
– На счёт три, – выдохнул я в ответ, – стреляю!.. Раз-з-з!..
– Ну ты! – взмолился он. – Дай хотя бы, чтоб Луну замолили!
У свиней течки не будет – без их «вэй-вэй»!..
– Два-а-а!.. – сказал я с видом самым свирепым.
А потом не выдержал:
– У каких свиней?!.
Да и кто бы не дрогнул – глядя на их танец!
Как орда, неведомо-варварская, силотупая, из-за границ географической карты, из-под речного льда, из рассветной щели налетели они на нас. Казалось, ещё круг – и всё будет кончено. Ещё навал – и сама природная крепость наша (река и лес), хотя и намертво скованная зимой, будет отдана им на пограбление.
– Он же колдун! – поспешил Косой объяснить. – Луну спрячет – без приплода останемся!..
Но затем, пока я над его словами думал, переменился в минуту.
– Три! – сказал он вдруг голосом серым,
Царане – крестьяне