Мое частное бессмертие. Борис Клетинин
будто там голая тундра без огонька.
И хотя я помню, что там проспект Ленина, самое устье его над Скулянской горкой, а чуть ниже кондитерская фабрика «Букурия», пышущая огневым какао днём и ночью, это не гарантирует ничего.
Я умираю.
2
В палате.
Никто и головы не повернул, когда я вошёл.
Только с дальней койки спросили, какие у меня билирубин и трансаминаза[32].
Hа всех койках стихли, ожидая моего ответа.
«Билирубин»?.. «Трансаминаза»?.. – не понял я.
«Всё ясно с тобой! – повеселели кругом. – Десятку отсидеть придётся!..»
– Десятку? – ахнул я.
– Как минимум!..
И стали кивать друг на друга: «Вот он уже 15 лет в этой палате… А вот он 40 лет… а вон того, в углу, до самой смерти прописали!.. Так что отдыхай!.. Отмучался!..»
И я… и я… хм… и мне понравилось, как они распорядились мною.
10 лет так 10.
40 так 40.
До смерти так до смерти.
Сам не думал, что мне это понравится.
Улегшись в койку, я взял с тумбочки «Огонёк» (за прошлый год) и стал читать с 1-й полосы.
Палата была в 2 грядки, по 5 коек.
Окно забинтовано на зиму.
Hа тумбочках шашки-домино, «Огоньки», затроганные до слизи…
И я подумал, что, если смерть выглядит вот так: под выпуклой луной, в отдельной от всего мира комнате, где не происходит ничего, кроме болезни, где ты иголка в яйце, а яйцо в утке, утка в зайце, земля в космосе, а сама жизнь в далёком прошлом… – то всё не так плохо. Есть даже плюсы. Они там за забором ещё живут. Ещё только боятся смерти. А ты уж встретил её. И – ничего. Терпимо!
Ночью я истолкался без сна. Как это так: 10 лет, 40 лет?!.
А если… м-м-м… и вправду… до самой смерти?!
А вдруг не шутят?!.
Только представить, как меня в гроб кладут!
Бр-р-р!
Нет, смерти я не боюсь. А вот гроба – да!.. боюсь!.. очень!..
Думаю, это из-за Весны (сеструхи).
С тех пор, как она родилась, я пофигу всем.
Особенно Лебедеву.
В последнее время он меня и к телефону не зовёт.
Предатель!
Если бы он с самого начала объявил, что поживёт с нами (всего ничего) 2 года, родит мне сестру с таким дебильным именем, а потом улетит в Москву за 1000 км, то я бы не стал с ним водиться.
Ни единой хроники не написал бы.
Даже в уме.
Не говоря о том, чтоб в «Общей тетради».
3
Лебедев. За 1000 км.
За спиной хихикали, подмигивали. Распускали слухи.
Мол, блатной.
Это потому что на ВЛК[33] берут до 35, а ему 37.
Вот дураки, он ведь по квоте «Известий»!
Дальше – хуже. Был его день читать на семинаре, пришли одни калмыки с бурятами. И никого из центровых[34].
И что особенно ранило: центровые собирались на квартире у Б. Hа читку «Этногенеза и биосферы Земли»[35], а от него скрыли.
Почему?
В прошлый вторник всё стало ясно.
В перерыве между парами вышел покурить
Билирубин – один из желчных пигментов Трансаминаза – фермент, способствующий усваиванию пищевых белков
ВЛК – Высшие литературные курсы
Центровые – москвичи и питерцы
«Этногенез и биосфера Земли» – историко-философский трактат Л.Н. Гумилёва (гвоздь сезона!)