Александра – наказание Господне. Ирина Мельникова
на нее будто холодный дождь посреди ясного, солнечного дня.
Александра не понимала, что ее интерес вызван именно таким поведением князя, будь все иначе, он, вероятно, пополнил бы ряды неудачников, о которых графиня Волоцкая забывала в следующую минуту после знакомства. А этот гордец даже представиться не соизволил и потому продолжал занимать ее мысли и будоражить сердце.
За месяц пребывания в Петербурге Саша уже приобрела некоторый опыт и научилась ловко осаживать высокомерных наглецов и чванливых, как цесарки, франтов. Ее весьма ехидные замечания, которыми она их наказывала за чрезмерные спесь и гордыню, с удовольствием передавались из уст в уста любителями подобной словесности. И несчастные жертвы ее колючего языка долгое время ощущали себя вроде пробитых пулями мишеней на стрельбище Преображенского полка и в дальнейшем старались держаться от нее на расстоянии пушечного выстрела.
Девушка, вытащив из муфты руку, провела по глазам, словно паутину стряхивая наваждение, которое было совсем некстати. Ей захотелось быстрее от него избавиться. Через несколько дней она вернется в имение, и все огорчения, обиды, докучливые кирдягины и навязчивые алтуфьевы останутся в прошлом, забудутся, как забывается все мелкое и ничтожное.
А что касается князя, тетка, наверное, за завтраком выложит всю его подноготную, и от романтических домыслов ничего в помине не останется! И окажется этот несносный невежа точно таким же фатом и любителем богатых невест, как и все остальные соискатели ее приданого. Даже его холодность – сплошное притворство и преследует одну-единственную цель: набить себе приличную цену.
И, уверив себя в заурядности князя Кирилла, Саша прижалась к тетке и задремала.
3
Князь Кирилл Адашев откинулся на спинку широкого, обтянутого темно-синим бархатом кресла, устроился поудобнее и вытянул раненую ногу к огню. Он любил эти вечерние часы, когда затихает большой дом, с улицы не слышны крики извозчиков, а за дверями прекращается перепалка горничных и лакеев, когда отступают на время заботы и хочется думать, как в юности, о чем-то светлом и безмятежном…
Огонь в камине то затевал веселую плясовую по березовым чуркам, вспыхивая пером жар-птицы, то затихал, как кроткая голубица, и лишь изредка трещал да постреливал угольками.
Камин появился совсем недавно вместо старинной голландской печи в чудесных голубых изразцах, о теплые бока которой грелось не одно поколение Адашевых. Но камин не был простой данью английской моде. Более всего на свете князь любил посидеть у открытого огня, почувствовать его живительное тепло. Эта страсть осталась у него с детства, когда вместе с деревенскими мальчишками отправлялся в ночное, делил с ними кусок ржаного хлеба с луком и солью. Тогда ночная темнота уравнивала всех в правах, и звездное небо принадлежало всем, и речка, и заливные луга, и злющие комары, и костер тоже был один на всех… Во время долгих морских переходов, отстаивая бесконечные штормовые вахты,