Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972. Антология
рабских рук, —
Вся жуть
В бесчисленных телах
Отражена вокруг
На всю Венецию
Палаццо, островов
(их более чем сто),
Сплошных каналов.
Двух сотен площадей,
Четыреста мостов.
На всю республику
Святого Марка
Папской веры,
Где ныне стало
Слишком жарко:
Торговые галеры
Объяты
Рабским бунтом
На море и в порту.
Венеция живет
И спит будто
С ножом во рту.
Мятежный дух,
Как африканский ветер,
По узким улицам домов
Снует десятый
Знойный вечер
И будоражит гладь умов.
Снует
По мастерским изделий
Мозаики, муранского стекла,
Слоновой кости,
Мрамора,
Шелков,
Свирелей,
Железа, кож, свинца.
Рычит,
Где кровь текла
Рабов,
Как слезы
Смертного конца.
Мчит
По каналам
К гондольерам,
Стучит
По тюрьмам,
По мостам,
Бежит
По трепетным
Галерам,
По всем
Обиженным
Местам,
Где только раб,
Бедняк
Иль нищий
Отрады
В бунте
Жадно ищет.
И всюду
В пестроте названий
Зачинщиков,
Кто дерзок и умен,
Несется
Имя
«Джиованни»
Среди
Волнующих
Имен.
Героями
Толпа не обеднела:
В часы восстаний,
Памятью горя,
Вспоминаются
Томазо Кампанелла
И лик Дольчино —
Сердце бунтаря.
Десятый вечер
В дрожи
Дожи,
Совет патрициев,
Суд инквизиции,
Сенат.
Папская Венеция
Потрясена!
Монахов
Яростная арка
Кишит
В негодованьи:
В республике
Святого Марка
Рабский бунт.
И кто он,
Джиованни?
Раб —
Дьявольская лапа!
Спаси, Христос!
Мадонна!
Папа!
Проклятие рабам!
Проклятие!
И всем,
Кто к ним пристал!
С мольбой монахи
Взирали на распятие.
На золотое
Изваяние Христа.
Проклятие!
В палаццо дожей ли
Не скрежетали:
– Дожили!
Неблагодарный раб!
Какой-то московит,
В Стамбуле
Купленный купцами,
На подлость
Смел и мозговит,
Затеял
Бунт с гребцами.
Чума Руси!
Взбесившийся пират!
Разбойник!
Сатана морей!
Удава сын!
Гиены брат!
Дикарь из дикарей!
Бунтарь