Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972. Антология
поневоле довольствоваться документами разысканными или очевидными. Так, неплохо известны обстоятельства поездки девятнадцати советских писателей осенью 1962 года – в основном благодаря тому, что по пути они сговорились сочинить коллективный травелог, причем каждому члену делегации отводился один день[546]. Венеция досталась Я. Хелемскому:
У отеля «Принчипе», как и у большинства венецианских зданий, два фасада: один – парадный, отраженный в воде, другой – сухопутный. Парадный выходит не больше не меньше, как на Канале Гранде. Сухопутный – на привокзальную улочку.
Я спустился в холл. В дверях справа зеленела вода, подступающая к террасе летнего ресторана. Слева, в доме через улицу, посверкивала витрина магазинчика с венецианским стеклом.
Вооруженный кинокамерой «Ако-8» и фотоаппаратом «Зоркий», я сперва пошел направо.
На террасе меня обдало резкой сыростью и ослепительным светом. Канале Гранде сам по себе не слишком широк, во всяком случае в этом месте. Если смотреть его не в перспективе, а взять маленький отрезок, о величии и говорить нечего. Облупившееся здание напротив, вода, которая вблизи отнюдь не прозрачна. Начинаешь замечать подробности. К полосатому причальному столбу прилип большой краб, он неуклюже шевелится в мутной влаге. Плывут окурки, кожура банана, пустая консервная банка, какие-то подозрительные отбросы. Фундамент нашего красностенного отеля, выступающий из воды, весь в плесени, он влажно поблескивает, облепленный илом и тиной. Грязновато и запущено.
Но если поднять глаза, общий план канала прекрасен[547].
В длинный венецианский день вместились наблюдения за бытовой жизнью города, прогулка по набережной, осмотр вокзала (!), плавание на гондолах с товарищами по делегации («Старик, будь человеком, щелкни нас»[548]), посещение собора Святого Марка и Дворца дожей и даже распропагандированный американец, случайно подвернувшийся под руку («– Хиросима тоже была красивым городом». – «Кристофер вздохнул и сокрушенно развел руками»[549]). Тем же вечером делегация покинула Венецию.
Документы, касающиеся писательской поездки следующего, 1963 года, сохранились не полностью, но зато представляют собой черновые персональные списки с вычеркиваниями и маргиналиями, позволяющими наблюдать (хотя и в заведомой неполноте) особенности работы механизма, регулирующего советские зарубежные экскурсии. Так, первая версия списка туристов, собирающихся в Италию в октябре 1963 года по линии Союза писателей, открывается именем филолога К. С. Айни, снабженным карандашной пометкой «ЦК Таджикистана». Далее следуют искусствовед М. М. Ашрафи, поэт и депутат Верховного Совета Литовской ССР К. П. Корсакас, прозаик и бывший нарком государственной безопасности той же Литовской ССР А. А. Гузявичюс, вычеркнутый карандашом Д. А. Юделевичюс, потом поэты М. А. Дудин[550], Н. М. Полякова (вычеркнутая на одном из этапов), В. В. Торопыгин[551] и О. Н. Шестинский. Далее следуют писатель В. Н. Собко, филолог
Подробности см. на с. 585–586 наст. изд.
Хелемский Я. Сто первая Венеция. Третий день // Знамя. 1963. № 8. С. 180.
Там же. С. 182.
Там же. С. 186.
О его венецианских впечатлениях см. с. 650–652 наст. изд.
См. также с. 966–968 наст. изд.