Каюсь. Том 2. Полина Александровна Раевская
отпихивает меня от себя и смотрит диким взглядом, прижимая пальцы к окровавленному рту.
–Че, упоролась совсем?!– рычит он.
Я показываю ему «фак» и брезгливо вытираю рот. Хватаю сумочку и поднимаюсь, чтобы уйти. Меня ведет в сторону, но я изо всех сил пытаюсь сохранить равновесие.
–Куда собралась? – хватает меня за руку Пластинин и дергает на себя, что доводит до бешенства.
–Отвали, Макс!– бросаю ему, вырывая руку, и спешу к выходу.
– Токарева, какого хрена вообще? – вновь перехватывает он меня, но я уже ничего не соображаю, паника захлестывает, и я со всего размаха влепляю ему пощечину. Голова Пластинина дергается, он ошарашенно смотрит на меня несколько секунд, а потом я вижу, как в его глазах разгорается пекло.
–Ты охренела? – орет, надвигаясь на меня, хватая за плечи. Моя истерика достигает апогея, и я начинаю ни с того, ни сего хохотать. Заливисто, громко, до слез и икоты.
Пластинин смотрит на меня, как на умалишенную, а я именно такая и есть. Умалишенная и пьяная вдрызг.
–Спокойствие, Максик, только спокойствие! Ты же терпеливый, – смеясь, выдаю я заплетающимся языком. Пластинин же ели сдерживает бешенство, отголоски которого бушуют в его глазах. О, как же я его понимаю! Я бы сама себя прикончила за этот кретинизм, но увы, не страдаю склонностью к суициду.
–Яночка, попытки поточить об меня коготки могут закончиться тем, что ты останешься без них вовсе. Так что завязывай быть сукой. Со мной эти игры не пройдут, – с улыбкой произносит Пластинин, но холодный взгляд сводит на нет всякое подобие на дружелюбность.
– Угрожаешь мне?
–Предупреждаю по-дружески, не просто же так на брудершафт пили, – снисходительно поясняет он и прежде, чем уйти, бросает напоследок, – Подумай об этом на досуге.
Мне хочется послать его туда, откуда не возвращаются, но он растворяется в толпе. Я же чувствую и облегчение, и разочарование. Что я натворила? Как вообще дошло до этого? Что я за идиотка – то такая?!
С таким внутренним раздраем бреду в дамскую комнату, где какое-то время просто таращусь на себя в зеркало. Макияж немного потек, взгляд плывущий, пьяный, но мысли уже не такие спутанные. Постепенно успокаиваюсь, и решаю, что надо сгладить ситуацию и успокоить Пластининского зверя, иначе это выйдет боком. А что может быть хуже уязвленного мужского самолюбия?!
Приведя себя в порядок, собираюсь с силами и возвращаюсь обратно. Бесстыжая парочка, слава богу, куда-то делась, вообще компания заметно поредела, что порадовало бы, если бы Пластинин тоже не исчез.
–Не знаешь, где Макс? – спросила я у девушки, которая сидела недалеко от нас.
–Танцует, конечно же, – усмехнулась она и кивнула в сторону танцпола.
Я проследила за ее взглядом и сразу же увидела Пластинина, вокруг которого образовался восторженный круг зрителей. Он был в своей стихии, он был ее богом. Даже обдолбыши, которых мало, что должно было интересовать в таком состояние,