Каюсь. Том 2. Полина Александровна Раевская
крови, много песней
Для прелестных льется дам —
Я же той, кто всех прелестней,
Песнь и кровь мою отдам!..»
Пока он декларировал, как потом меня просветили, серенаду Дон-Жуана, я просто умирала со смеху, да и после того, как замолчал, еще долго не могла прийти в себя.
–Ну, как? Кайфанула?– задорно спросил, напоминая безбашеного мальчишку, которого мне безумно захотелось расцеловать. Такой он был хорошенький, если такое слово вообще применимо к этому мужчину. Но в эту минуту, он казался мне таким юным, таким открытым и счастливым, что внутри все щемило от любви к нему.
–Не до конца. Вот сейчас бокальчик твоей крови оприходую и тогда наверняка, – сообщила я с видом королевы, но меня тут же спустили с небес на землю.
–А с чего ты вообще взяла, что я нахожу тебя «всех прелестней»? Я может, Фахиме пел,– подколол он меня, кивнув в сторону девушки из обслуживающего персонала.
–Вот, как, да? Фахиме пел, – угрожающе процедила я.
–Ну, да. А что?
–А вот что!– бросилась я на него, но он быстро сориентировался и побежал прочь.
Не знаю, сколько мы так гонялись по яхте, но я насмеялась до слез и судорог в животе. Команда, наблюдавшая за нашим сумасшествием, тоже смеялась, хотя про себя, наверное, окрестила нас парочкой придурков. Но нам было все равно. Гладышев продолжал убегать, я догонять, сопровождая эту погоню смачными комментариями, которые еще больше раззадоривали нас.
В конечном счете, я почти нагнала моего Зануду, но он нырнул в воду, я хотела последовать за ним, но потом передумала.
–Вот там и оставайся, пусть тебя сожрут акулы!– насмешливо произнесла я, подбоченившись, когда Гладышев вынырнул.
–Какая ты ревнивая, – подразнил он, весело поблескивая своими умопомрачительными глазами, на его почти черном от загара лице они сияли еще ярче, как и белоснежные зубы.
–Нет, Олеженька, я просто не выношу сравнений!– пропела я сладким голосом.
– Да какие сравнения, Чайка?! Ты и только ты! – горячо провозгласил он, вызывая у меня смех.
–Это ты акулам рассказывай, со мной такие сказки не проканают.– покачала я головой, глядя на него сверху вниз, млея от своей пусть ненастоящей власти.
–А что проканает?– склонив голову, начал он торговаться.
–Хочешь что-то предложить?– приподняла я провокационно бровь.
–А что ты хочешь?
–О, ну, если вопрос стоит в таком ключе…– протянула я с видом кошки, узревшей сметану. И задумавшись, постучала ноготками по перилам.
–Именно в таком. Смотри, не прогадай, а то когда еще такая возможность появится, – посоветовал Гладышев снисходительно, словно шубу дарил с барского плеча. Я скорчила рожицу, мысленно обещая, придумать нечто такое, что он сам будет не рад.
Озарило меня в считанные минуты. О, это будет настоящей пыткой для тебя, мой милый!
–Придумала, Олег Александрович,– объявила я со злорадной улыбочкой.
–Что-то мне подсказывает, не к добру ты так довольно улыбаешься, – поцокал он.
–Чуйка