Далёкие туманы вечности. Лёсик и Гриня. Книга 3. Марина Важова
узнал, что бюро по трудоустройству направило Аи в природный парк «Бажовские места» занять вакансию «смотрителя паркового хозяйства», а попросту дворника. Перспектива, конечно, не ахти, но с работой теперь так сложно… Стас вызвался сопровождать и, пока они в ожидании руководства бродили по дорожкам парка, поднимались на гору, мысленно прикидывал: рост такой же, и осанка, и черты лица, а главное – передние зубки чуть набекрень, пронзительная деталь…
Вакансии в результате никакой не оказалось – что-то где-то напутали – звоните, мол, поближе к лету, а сейчас можно сдельно сколачивать скворечники. Но Стас уже тянул Аи на остановку автобуса, и, пока они тряслись на заднем сидении, выяснил, что её родители погибли во время урагана, что Аи живёт у троюродной тётки, что денег почти не осталось.
Стас обещал помочь – и с работой, и с жильём, и с деньгами. Тебя устроит мансарда в центре Питера? – полушутливо спрашивал он, помогая снять куртку в гардеробе ресторана, куда они ввалились, умирая от голода. Аи смущалась своего «полевого» наряда, цены в меню её пугали, и она всё норовила съехать на гарнир. Но Стас обнял её за плечо – оно оказалось точно таким же, угловатым и мягким одновременно – и заказал всего понемногу, без изысков. Себе взял водки, Аи от спиртного отказалась, зато выпила целый чайник зелёного чая.
В номер к нему пошла без уговоров – к тётке уже поздно – и сразу расположилась на диванчике в гостиной. И по тому, как она улеглась калачиком, и по настороженно сжатым губам Стас понял, что девушку трогать не надо. Да он и не собирался, голова была занята другим. Пожелав спокойной ночи, растянулся на кровати, и воображение тут же заработало в прежнем русле, отмечая сходства и различия. Прикидывал, можно ли с этими различиями что-то сделать, и всякий раз убеждался – можно. Вот только косу, чёрную, с матовым блеском, будет жаль…
Как раз той ночью его разбудил звонок шефа, И Стас полетел «спасать», взяв у Аи номер телефона. Прощаясь, по-братски поцеловал её в щёку, пообещал позвонить к вечеру. Но ни вечером, ни позднее не позвонил, разрываясь между больницей, куда положили Жанну, и клиникой в Стрельне. Той осенью был небывалый приток клиентов, приходилось утрясать, договариваться, «играть на обаянии», что давалось сейчас с трудом. Но даже перегруженному делами ему было легче, чем в психбольнице, где Жанну держали в отделении для VIPов и, хотя персонал был вежливый и квалифицированный, решётки на окнах и двери без ручек нагнетали безнадёгу…
Стас курил в профессорском кабинете, который уже привык считать своим, когда секретарша доложила о звонке – любопытство так и сквозили в интонациях. На вопрос Стаса, кто на проводе, смущённо произнесла: «Не представились, но по голосу Жанна Викторовна». Он только час назад разговаривал с её лечащим врачом и узнал, что положение пациентки улучшилось, Жанну могут к концу недели выписать. Стас взял трубку и тут же услышал