Полночное солнце. Елена Баранчикова
а р т (кладёт пакет на стол). Мир не без добрых людей, знаю, специально из-за этого зашёл. Какого человека Бог нам послал!
М а ш а (садится, облокотившись на подушки, уперев руки в боки). Значит, нас ждёт грандиозный ужин!
М а р т. Не ужин – целый пир закатим.
М а ш а. Смотрю на это, и грустно становится. Как пещерные первобытные люди боремся за существование, нами движут инстинкты, каждую ночь переносим свой костёр из пещеры в пещеру, всё глубже.
М а р т. И всё больше набрасываем на себя косматых звериных шкур, похоже, интуиция теперь у нас как во времена верхнего палеолита.
М а ш а. Отступаем из пещеры в пещеру, на Покрова заколотили кабинет, на Казанскую выбрались из столовой и забились в спальне. Из неё ни шагу не сделаю, мне отсюда уже никуда не выбраться, приют убогого чухонца, это моё последнее пристанище.
М а р т. Не будем о плохом, давай о хорошем, о нас. Ещё могу вспоминать тебя прежнюю, стала такой хрупкой, почти бумажной, словно тростинка на ветру колышешься.
(Маша берёт в руки зеркало, с грустной улыбкой смотрится в него и с отвращением бросает его на кровать).
М а ш а. Я – стеклянная женщина. Смотри, в любой момент могу треснуть и расколоться, осколки разлетятся по полу, будешь метлой выметать изо всех углов.
М а р т. Ты к чему клонишь?
М а ш а. А к тому… ну, подумай, разве о такой мечтал? Скажи, зачем тебе стеклянная женщина?
М а р т. Почём знаешь, о чём я мечтал? Я не говорил, что стеклянная, сказал, бумажная, это разные вещи. Что к словам придираешься? Вообще ничего нельзя говорить тебе, давай лучше молчать!
М а ш а. Можно молча сжечь меня, как куклу-моргунью.
М а р т. Опять за своё? Любой может сгореть, человек быстро воспламеняется. Знаешь это?
М а ш а. Ты прав, люди горят как свечи.
М а р т. Кто ярко пылает, быстро гаснет.
М а ш а. (теребя его за руку, прижимаясь к ней щекой). Март, забыл? Ведь завтра… вижу, про именины мои забыл совсем!
М а р т (высвобождая свою руку, сосредоточенно). Огненная пасть разверзлась, поленья исчезают в топке.
М а ш а. Как искорки тают прямо на глазах.
(Март подошёл к чугунной печке).
М а р т. Р-р-а-з, д-в-а, т-р-р-р-и… че-т-ы-р-р-е…
М а ш а (глядя в окно). В ноябре листья пожухли, сникли и обледенели, превратились в острые сосульки. А я верю, что ещё будут на этом свете синеглазые дни. В такой день надо запрокинуть голову, чтоб не видеть земли, одно небо, только небо. Можно поверить, что вокруг ещё радость, лето искрится, оно продолжается, это наша с тобой огромная вселенская вечность.
М а р т (закрывая глаза). Когда закрываю глаза и слышу твой голос, верю – ты прежняя и сейчас споёшь или засмеешься.
М а ш а. Ты говоришь приятные вещи. Вот возьму и от удовольствия замурлыкаю, ведь я из породы кошачьих.
М а р т. Встанешь с постели, обнимешь как прежде. Проснувшись, сваришь себе чашку крепкого кофе, своему чёрному-пречёрному коту нальёшь в блюдце кипенно-белое молоко. Ты упряма, горда, решительна, привлекательна, тебя