Лети, не бойся. Роман Борисович Медведев
дома присел на широкий пень рядом и сложил на коленях руки. Под задранными холщовыми штанинами открылись худые босые ступни. Веточки синих вен и капилляров раскрасили их белую кожу причудливым орнаментом. Но и тут Михаил не смог не отметить поразительную свежесть кожи конечностей мужчины. Где он их полощет? В святой воде что ли?
Гость аккуратно снял с плошки укрывший её лист папоротника. Под ним оказалась темно-зелёная кашица из протёртых с жидкостью растений. Он поднял на Гобояна вопросительный взгляд.
– Съешь горсть. Потом ещё горсть позже. Не бойся, это не отрава, – ответил старик.
– Я понимаю, что не отрава. Было бы верхом извращения с вашей стороны сперва спасти мою шкуру, а потом прикончить на собственном дворе. Я только хотел спросить, к чему мне это?
– Это вернёт тебе силы и волю. Во всяком случае разбудит её если она есть. Каша не вышла на вкус, но своё предназначение исполнит верно. Уж в этом можешь не сомневаться.
Миша загрёб двумя пальцами с краю щепоть вязкого месива и сунул его в рот. На вкус оказалось куда хуже самого дурного его предчувствия, отчего мужчина сразу чуть не вывалил отвратительный продукт назад. Несусветная горечь обожгла язык словно крапивой и прокатилась по нёбу удушливым запахом. Он зажмурил глаза, стиснул пальцы в кулаки и принялся глубоко дышать носом. После чего проглотил смесь и жадно запил водой из ковша. Одержав нелёгкую победу над собственными чувствами, Миша открыл прослезившиеся глаза и попытался невозмутимо взглянуть на старика.
Однако тот уже вовсю заливался старческим крякающим смехом. Похлопывал себя по коленям и трясся в искренней радости над гримасами гостя. Он делал это так заразительно, что Миша не удержался и захохотал за Гобояном вслед, раскрыв зелёный, как лужайка рот.
– Ну, вот видишь, воля уже возвращается к тебе, – сказал, угомонившись, старик. – Пройдёт не так много времени, как ты заметишь, что в тебе обнаружился другой человек, который умеет отдавать в жизни. Он и есть ты настоящий.
– Что отдавать? – зацепился Миша за слово.
– Да что угодно. Когда мужчина не связан оценкой личных дел и нажитого имущества, очень легко жить и следовать своей истинной доле. Он привыкает жить свободным. Не сразу, но лишь вопрос времени. Тогда его душа захочет отдавать себя другим. Она перестанет копить на чёрный день. Ей этого будет не надо. Имущество, которым она владеет, станет общим. Пусть берёт тот, кому это больше нужно. Душа о том тревожиться не станет.
– Не уверен, что правильно понимаю вас, но разве иметь что-то, это плохо?
– Почему же плохо? Плохо когда разницу между состоянием, когда ты имел что-то из вещей и, когда у тебя их не стало, ты будешь именовать потерей. У вещи, так же как и у тебя, своя собственная жизнь. Своя судьба. Если она ушла от тебя – значит, настал час, когда ей пора было уйти к другому. Не будешь же ты спорить с судьбой? Поэтому сильные и не связывают себя с вещами. Они получают то, что им надо здесь и сейчас,