Знак И-на. Татьяна Веденская
я слышал.
– Да, он всего себя посвятил дочери. Другой бы через год в дом другую привел, но не Андрей. Такой хороший был человек, какая потеря! – Никитина снова всхлипнула и откусила от бутерброда.
– А Алиса? – спросил Иван.
– Что – Алиса? – переспросила она.
– Что с нею было? – уточнил Третьяков, и Никитина кивнула.
– Ой, говорю вам, трагедия. Алиса же сидела на заднем сиденье, прямо за Светочкой, понимаете? Машину от удара всю перекорежило. Андрей был без сознания, а Алису зажало в машине. А у нее и нога была сломана, и бедро, и вообще, ее потом, считай, еще год по кусочкам собирали. Просидела в машине почти час, пока ее оттуда вынули. Так и не забыла, бедная девочка, хотя ведь была совсем крохой. Но помнит. До сих пор хромает.
– И не переносит поездок на автомобилях, да? – сказал Иван с неожиданной злостью. Екатерина Эльдаровна растерянно кивнула.
– Не только на автомобилях. Говорю вам, даже на лифтах не ездит… по возможности. Но автомобили – это для нее прямо табу. Ой, Олечка! – Женщина повернула голову и помахала рукой симпатичной светловолосой женщине в ярко-синей офицерской форме. Майор юстиции.
– Это ваша дочка? – присвистнут Иван. – Ничего себе!
– Да, это моя дочка! – гордо добавила Никитина, подзывая к себе молодую светловолосую женщину. – Олечка, ты к Алисе подошла?
Никитина-младшая грустно улыбнулась и кивнула матери. Екатерина Эльдаровна представила их друг другу. Иван – Ольга. Ольга – Иван… Простите, забыла вашу фамилию… Да-да, Третьяков. Представляешь, Оля, он работал с Андрюшей. Да, очень приятно. Да, трагедия. Не умещается в голове. Как вам Италия в это время года? Я? Нет, никогда не был. Лыжи с детства ненавижу, еще со школы.
Третьяков механически кивал, отвечал и смеялся в ответ – негромко, в рамках приличий, он пожимал руки, сочувственно хлопал людей по плечам, а сам вспоминал, как Алиса Морозова сидела в его машине всю дорогу до Твери, словно парализованная, и почти не дышала. Вела себя подозрительно, значит? Дурак ты, Третьяков.
19
– То, что она в детстве попала в аварию, вовсе не означает, что она невиновна! – стукнул кулаком по столу подполковник Мануйлов. – Ты хоть понимаешь, что у нас никаких других версий нет? Надо мной люди из Следственного комитета так и висят – с топором, того и гляди, голову отрубят, к чертовой матери.
– Прямо по Достоевскому! – усмехнулся Толя Бахтин.
– Только я тебе, Бахтин, не старуха-процентщица. Нужны нормальные версии, понимаешь? Дело же громкое!
– В этом-то и проблема, что нет никаких других версий, – пробубнил себе под нос Третьяков. – Расшифровка ноутбука Морозова показала, что он там держал личную переписку, фотографии дочери и прочие личные фотографии, видео всякие… я извиняюсь, в том числе не самого пристойного характера. Но ничего такого, все в рамках нормы.
– Расскажите-ка мне про эту так называемую норму поподробнее,