Русалка и миссис Хэнкок. Имоджен Гермес Гауэр
здесь же никого, – говорит Сьюки, сдвигая начерненные брови.
– Что значит «никого»? Видишь всех этих джентльменов?
Мужчины, сидящие за его любимым столом – простым и основательным, как он сам, – призывно машут руками.
– Хэнкок! – кричат они, и он подходит к ним, хотя и чувствует, что Сьюки, идущая следом, страшно раздосадована. – Хэнкок, что за странная история с русалкой?
– Ну, я приобрел русалку.
– Но вы лишились корабля, не так ли?
– Да. Корабля больше нет. – Мистер Хэнкок делает паузу. – Корабля нет, зато есть русалка.
– Рискованный обмен, а?
Он пожимает плечами:
– Вы можете сами решить, рискованный или нет. За шиллинг. Она наверху, готова к показу.
– О! Заметьте, господа, он уже заделался настоящим балаганщиком: никаких скидок для старых друзей. Значит, теперь вы решили держать цирк, да? Честная торговля вам прискучила?
Мистер Хэнкок смеется вместе с ними, но у него потеют ладони и противно щемит под ложечкой. На верхней лестничной площадке, перед дверью в комнату с русалкой, Сьюки говорит:
– Они вам завидуют, – и он с благодарностью поворачивается к ней.
– Ты думаешь?
– Конечно! Вообразите, как они расстроятся, когда получат очередную партию своего товара и это, по обыкновению, будет какая-нибудь паршивая тапиока – а вот Джоне Хэнкоку посчастливилось заиметь самую настоящую русалку! – Девочка весело встряхивает юбками. – Я знаю, что права.
На лестничной площадке нет ни души, кроме сына мистера Мюррея, Даниэля, который сидит с жестяной коробкой для денег, вытянув ноги и лениво ковыряя в зубах маленьким ножичком. Он едва удостаивает мистера Хэнкока и Сьюки взглядом. Никого нет и в комнате, где выставлена русалка. Сьюки оставляет дверь открытой и обходит вокруг столика, гулко стуча каблучками по дощатому полу.
– Ну, для наплыва посетителей еще рано, – говорит она. – Что будем делать?
Они сидят на лестничной площадке более часа. Никто так и не появляется. Даниэль сворачивает свою куртку, подкладывает под голову вместо подушки и погружается в дремоту. Мистер Хэнкок грызет ногти, потом случайно срывает заусеницу, и ранка начинает кровить. Палец дергает, боль не унимается. Сьюки читает книгу; время от времени она со вздохом встает и заходит в комнатку, чтобы еще раз взглянуть на русалку.
– Чего ты все бегаешь туда? – спрашивает дядя, промокая носовым платком кровь с пальца. – Там ничего не изменилось.
– Откуда вы знаете? Вы же не смотрели.
В одиннадцать часов они слышат внизу шарканье шагов и голоса.
– Сюда, наверх, – говорит женщина. – Смотри под ножки, золотко.
Наконец из-за поворота лестницы показывается хорошо одетая мамочка, а следом за ней няня. Каждая женщина крепко держит за ручку маленького ребенка. Дети, один из которых совсем еще кроха, совершенно лысый под своим картузиком, медленно, шаг за шагом, взбираются по ступенькам: становятся на каждую обеими