Разбитое зеркало (сборник). Валерий Поволяев
вскрыл все яйца до единого… Только не думал он, что курята окажутся такими смышлеными и проворными и смолотят змеиный выводок, как обычных червяков с огуречной грядки. Ничего от выводка не осталось.
Тут бабушка Сима присоединила свой голос к куриному хору. Куры, поняв, что дело принимает еще более серьезный оборот, чем они думали, также начали поносить Кольку на все лады. Серафима Степановна горестно прижала передник к глазам:
– Подохнут ведь цыплята… Может, их зарубить? Но они же еще ничего не нагуляли, рано рубить – у них только кожа да кости…Даже супа не сваришь. Может, обойдется, Коль? – Она с надеждой посмотрела на внука. – А?..
– Обойдется, – уверенно молвил Колька, – вот увидишь, бабунь.
– Чего они хоть съели-то?
Колька показал шкурку, которую обрабатывал.
– Да вот… Из этой требухи я приплод выковырнул – штук пятнадцать змеек было. Не заметил, как курята их склевали. Виноват, бабунь, проворонил.
– Подохнут куры. Ведь змеята-то – ядовитые.
– Да яду у них, невылупившихся – на один чих. Даже комара убить не смогут, скорее комар сам убьет их. И съест…
– Ох, Колька!
А курята тем временем носились по двору, сытые и довольные, будто у хмурого петуха, главы всего куриного семейства, отняли пару денежек и купили себе мешок кормовой пшеницы – дела пошли, в общем, в гору. Подыхать они совсем не собирались, наоборот, были такие бодрые, что ночью теперь вряд ли уснут.
Колька был прав, детеныши еще не были ядовитыми, не успели ими стать, бабушка Серафима Степановна таким исходом была довольна. А курята ее, склевав неведомых червяков, за какую-то неделю сделались размером со своих мамаш, а отдельные особи даже больше мамаш – имелось в змеином мясе чего-то такое, что готово было превращать лилипутов в гулливеров.
Земляная полоса, по которой шли танки Гудериана, была широкой, как бескрайнее колхозное поле, мятое-перемятое, с верхним плодородным слоем, превращенным в пыль, который готов был с любым ветром унестись отсюда и без всяких преград достичь далекой водной глади, к которой так стремились люди… Лишь бы ветер не терял своей силы.
Полосу бойцы Тихонова пересекли удачно, не засветились, нырнули в захламленную балку и, уже находясь там, увидели в воздухе четверку хищных «мессеров», идущих на малой высоте. Судя по рыскающему полету, немцы на кого-то охотились. И точно. В полукилометре от залегшей группы они выгнали из канавы двух красноармейцев с винтовками и, подстегивая их короткими пулеметными очередями, заставили бежать в сторону громыхающих вдали танков.
Один из красноармейцев бежал шустро, привычно творил зигзаги – возможно, уже побывал дичью в подобной охоте – пилоты люфтваффе любили гоняться за усталым и оборванными людьми, как правило, – окруженцами, потерявшими надежду выйти к своим, – и не отставали до той минуты, пока бедняга, просеченный очередью из крупнокалиберного пулемета, не падал бездыханным на землю.
Крупный калибр плоть не щадил, всадившаяся