Запрещенные фрукты. Травелоги и рассказы. Кирилл Куталов
женщины в диковинной расцветки платках несли за лапы еще живых кур – мелких африканских кур с бурым оперением – а проезжую часть делили с тук-туками деревянные телеги, запряженные худыми черными людьми, у людей были изможденные и отчаянные лица. Рынок располагался как будто в яме, под ногами было мягко от пыли и десятков слоев мусора, кусков картона, сгнивших листьев, картофельной шелухи. Здесь никому не было никакого дела до моей шапочки и вероисповедания, третья часть города Малинди, черная, горячая и шумная, была его желудком. Мы купили здесь несколько манго по 20 шиллингов и ананас за сотню, еще двадцатку стоил черный вискозный пакет. Всего 120, если переводить в рубли.
На следующий день я обзавелся шляпой для сафари: не люблю хаки, поэтому выбрал розовую. Завтра мы уезжаем из Малинди и отправляемся в саванну.
МАСАИ МАРА: ЛЮДИ, ЛЬВЫ, КРОКОДИЛЫ, ГИППОПОТАМЫ
– Почему вода в реке такого цвета? Это из-за песка?
Мы идем вдоль реки Мара в сопровождении рейнджера – невысокого наголо бритого парня в берцах и камуфляже, куртка и штаны ему велики, отчего он похож на какого-нибудь рэпера и даже лицом напоминает Оксимирона, только черного. На плече у него висит винтовка, очень старая, с медными заклепками на цевье, с отполированным до блеска затвором. Когда мы останавливаемся, он опирается на винтовку, как масаи на свои палки.
– Это из-за бегемотов. Они гадят в воду, и их здесь очень много. Мы сейчас увидим.
Выше по течению, под мостом, в запруде, за поваленным деревом крокодил доедал зебру. Из темно-бурой воды вылезала треугольная пасть с полосатым, как коврик из ИКЕИ, шматом в зубах, раскрывалась, схлопывалась, снова тащила коврик в бурую жижу. Мы шли вдоль высокого берега реки по узкой тропинке, раздвигая ветки и перешагивая через кучи бегемотьего дерьма. Было пасмурно, сверху капало.
За два часа до этого наш вэн прыгал по буеракам на территории Масаи Мара – мы выслеживали льва. Гид кричал что-то на суахили по рации другим гидам, искал переправу через размытые вчерашним ливнем канавы и колеи – это была настоящая охота, несколько машин час или полтора гоняли по саванне, пока, наконец, мы их не нашли. Две львицы, сытые и спокойные, лежали на небольшом, поросшем самой обычной травой – как в Подмосковье – холме и не обращали на нас никакого внимания. Мы стояли метрах в пяти и слышали свое дыхание.
Выходим на берег. Река здесь делает изгиб, становится шире. Внизу под нами несколько десятков бегемотов. Они издают звуки, будто это не животные, а гигантский паровой механизм: по очереди поднимают из воды головы, шумно выдыхают, как стравливают пар, отряхивают воду с ушей, погружаются обратно. Иногда один из них ревет, а другой начинает хохотать.
– По ночам они выходят пастись на берег. Видели дерьмо на тропинке? Это они метят территорию.
Мы на границе Кении и Танзании, граница отмечена треугольным камнем с буквами «Т» и «К», выведенными чем-то черным, возможно