Цвета индиго. Галина Маркус
она – всего лишь прозрачная невидимка, не имеющая плотности. Свет входил и выходил через нее, она растворялась в нем, плавала в его переливах – у золотого оказалось столько оттенков, золото это было и раскаленным, и мягким, и твердым, и плавким, казалось, все ее существо сейчас лепится заново, преобразовывается, то теряет, то приобретает новую форму. А может, она уже летит, раскинув руки, навстречу этому свету, который поглотит ее навсегда, сожжет без остатка, и это и есть ее самое большое желание!
Сзади оставался только маленький островок, кусочек скалы, только его тусклый свет чуть-чуть загораживал беспредельное зрелище. Нет, это нельзя назвать зрелищем, только состоянием. Это нельзя наблюдать, а можно лишь пережить. Можно сойти с ума от такой радости, от того, что тебя больше нет, а есть только этот свет, но ты и есть этот свет, ты его малая часть, пусть только он разрешит тебе влиться, соединиться с ним, а при этом ты не растворишься, а только кристаллизуешься, а можешь, тебя вылепят заново, только уже настоящей, такой, как…
– Довольно. Пойдем, – произнес тихий голос рядом, но она только безумно замотала в ответ головой.
Кто-то держит ее за руку, она вдруг ощутила помеху – ей не дают взлететь. Патрисия дернула рукой, пытаясь освободиться, и тут… все прекратилось.
В глазах потемнело – после такого невыносимого сияния казалось, что вокруг одна чернота. Ее руку по-прежнему крепко держал Кетл. В темноте она разглядела фигуру рядом, но не сразу осознала, что снова видит. Видит самым обычным способом – глазами. Они стоят на жутком обрыве, за ними – скала, внутри которой пещера. Всего несколько шагов до края обрыва, а вокруг – внизу, наверху, везде – звездное волшебство. Звезды невероятно близки и огромны. Пат словно стоит на мысу маленького корабля посреди звездного океана – и плывет, или летит куда-то вместе с этим корабликом. Зрелище волшебное, завораживающее, совершенно бесподобное. Но…
– Зачем… – тускло спросила она. – Зачем ты вернул мне это дурацкое зрение… им ничегошеньки не увидишь.
Кетл молчал, ей показалось, что он потрясен, но ей было сейчас все равно – раз невозможно вернуть то ослепительное сияние внутри себя.
– Тебе… тебе больше нельзя, – так же тихо произнес он.
– Почему…
– Я не знаю, – только и выговорил тот, у кого имелись ответы почти на все, – но на тебя это действует не так, как на илле. Свет может забрать тебя насовсем. Не думаю, чтобы Силы хотели этого, – не слишком уверенно добавил он.
– Это со всеми землянами так? – спросила Патрисия прежде, чем поняла, что сморозила глупость – никто из землян никогда не находился в ее положении.
– Я не знаю, – однако, ответил дор.
Патрисия печально смотрела на немеркнущий свет – видимые облики звезд казались ей теперь холодными и далекими. Ничего, кроме разочарования, она сейчас не испытывала. Внизу по-прежнему темнел страшный обрыв, и пути, по которому