Ожерелье Зоны. Андрей Деткин
сторону, продолжал скучно смотреть через решетку. Не смутившись, охранник продолжал: – Чучело оттуда в оранжевом комбезе вываливается, с такенным колпаком на башке, – Шарапкин показал размер, скруглив руки над головой. – За спиной у этого копатыча железный ранец, а в руках он держит пуху, от которой шланг тянется к этому самому ранцу. Врубаешься, кэп, о чем речь?
Чаушев не ответил. Его покоробила бестактность, допущенная охранником, кроме того, втягиваться в панибратство с забулдыгой, даже ради дела, он не собирался. Он долго лил себе в стакан виски, пока не заплескалось у краев, затем поставил бутылку. От такой расточительности (эдак скоро ничего не останется) у Шарапкина глаза полезли на лоб. Он осознал свой промах, но не находился, как исправиться. Облизал губы, несколько секунд таращился на колышущийся океан в стакане напротив, потом заговорил сиплым доверительным тоном:
– Я, конечно, извиняюсь за свою… фамильярность. Знаете ли, – он сконфуженно улыбнулся, взмахнул рукой, как бы призывая осмотреться, – обстановка навеяла. В общем-то, я к вам со всем уважением, товарищ капитан. Вы не подумайте… Он не договорил. Извинения были приняты, горлышко стукнулось о край его стакана, рождая волшебный звон бриллиантовой пыли. А потом забулькало. Хорошо так, на три пальца забулькало.
– Ваше здоровье, – охранник быстро взглянул на каменный профиль, затем поднес стакан к вытянувшимся в трубочку губам и быстро, в два больших глотка, опустошил. От удовольствия заулыбался, преданно, по-собачьи взглянул на благодетеля. Он, конечно, любил выпить и тратил на это много денег. В основном это была водка, по большей части паленая, так выходило больше. Виски все же оставалось непозволительной роскошью не только для него. Наверное, уже с год, едва он появлялся в буфете, как бутылка на верхней полки приковывала к себе взгляд. Вожделенно оглаживая литровую бутылку «Чиваса», пока стоял в очереди, прапорщик все намеревался ее купить, не сейчас, а может быть, в день зарплаты, на день рождения или на 23 февраля… Но, когда наступал урочный час, решал, что лучше приобретет «эконом» в большом количестве, чем одну «элит». Наслаждение вкусом того не стоило. Финал в итоге один: зачем тратиться и не факт, что окажется не контрафакт. И тут такой случай… Не паленая, факт. Хорошо идет, в ногу, парадным маршем.
Капитан кашлянул.
– Так вот, – засуетился Шарапкин, ощущая в голове блаженную леность, а к товарищу капитану братскую любовь. – Вышел мужик в комбезе на середину двора, развернул ствол на подъездную дороги и как пальнет пламенем. Мне даже у забора жарко стало от такой радуги. Честно сказать, я немного струхнул. Почудилось, что сейчас он развернется и как по мне даст, – прапорщик махнул рукой, замолчал, соображая продолжение. Но продолжение не складывалось, время шло. – Во-от.
– Ты что Таирову про меня наплел? – спросил Чаушев, читая на пустом и пьяном лице Шарапкина его мысли. Впрочем, читать было уже нечего.
– Я?! – Шарапкин выкатил глаза и подался вперед.