Калейдоскоп любви (сборник). Ася Валентиновна Калиновская
старушка. Плохо выглядишь. Зачем звала? Ты со мною рассчиталась, отсидел я от звонка до звонка, тебя частенько недобрым словом поминал, не икалось тебе?
– Я тебя позвала, чтобы сказать, что зла на тебя не держу. Мне просто тебя очень жаль, так беспутно ты растратил и жизнь свою, и красоту, и достоинство. Хотела дать тебе совет…
– Иди ты со своими советами, – в злобе захлебнулся Сергей. – Вот лежишь ты здесь, как свечка угасающая, что, помог тебе твой проклятый перстень? Да, беспутно я жил, но весело. Таких дур, как ты – пруд-пруди, с удовольствием под бок подкладывали. Это ты долго кочевряжилась, я даже зауважал тебя за неприступность, долго ты меня мурыжила. Если бы ты меня не выгнала, ничего бы и не случилось, жили бы мы да поживали. А тебе семейной жизни хотелось, верности… Я вот в колонии стал с бабенкой переписываться, освободился да и причалил к ней. Без требований бабенка-то, рада и благодарна, что теперь не одинока. Да тоска-то какая видеть ее каждый день, ее улыбку заискивающую, смех дурацкий. Она на работу меня не пускает, молится на меня. И, между прочим, не у станка стоит, свой магазинчик держит, обещает одеть-обуть, да в кино водит. А мне от заботы ее и нежности удавиться хочется…
Сергей на минуту замолк, вопросительно глядя на Елену:
– Ну, а ты чего, болеешь? Помирать собралась? А добро-то кому отписала? Может, и мне за мои страдания чего-нибудь перепадет?
– Иди с Богом, – прервала его Елена. – Еорбатого и могила не исправит. Каким ты был, таким и остался. Нет, хуже стал, злее и циничнее. Мне жаль тебя!
– Да уж и ты не похорошела! – Сергей встал и пошел к двери. Вдруг резко обернулся – слезы лились по его щекам, лицо исказилось страданием.
– Прости! Ради Бога, за все прости! Ты самое лучшее, что было в моей жизни, ты замечательная, ты прекрасная, я, наверное, даже любил тебя. Но вот так плохо все заканчивается. Прости! – и выскочил из палаты.
Елена обессиленно откинулась на подушки, закрыла глаза и стала думать: все три ее мужчины, каждый ее любил, но ни с кем из них не сложилось счастье. Нет, неправда! Она была счастлива. Просто ее мужчины оказались слабыми, их слабость обращалась в предательство по отношению к ней. А, может быть, она сама во всем виновата? Сила характера, неумение прощать, неумение делить мужчину с кем-то еще не сослужили ей добрую службу. А если бы можно было все вернуть назад, поступила бы она иначе? Нет.
Она всегда была искренней и честной в отношениях, и этого же требовала от других. А теперь она умирала в одиночестве, любимая, но всеми оставленная. Конечно, у нее были верные друзья, которые поддерживали и утешали ее, завтра они тоже будут говорить ей добрые слова, она станет слушать их с благодарной и загадочной улыбкой, жалея их за необходимость врать.
День пятый не наступил. Елена ушла ночью в тот, другой мир с умиротворенной и облегченной душой. Насовсем. Навсегда. Безвозвратно.
Преданность
Мы с Мишкой знакомы с детства – росли в одном дворе, в старом московском дворе