Анатомия сознания – II. Эссе о свободе воли. Маргарита Каменная
меня простила; мы вместе решили об Оксанке, пусть остается, и стали дружить втроем. Однако сценарий снова сбился: «долго и счастливо» не получилось, Танька с Оксанкой стали дружить вдвоем – против меня. Я поняла слабость Танькиного характера, и потеряла интерес к ситуации, к тому же наступало очередное лето, дача, лес, поле – счастье, одним словом.
Следующий учебный год прошел в тишине и спокойствии. Я ни с кем особо не дружила, меня тоже никто не замечал, но вот седьмой год школы дал мне жару. Дружба Таньки с Оксанкой не заладилась, и это не стало для меня ни удивлением, ни открытием, я знала, что так получится, поэтому в шестой год школы каждая из них нашла себе компанию по душе, и все как-то было тихо-мирно.
Однако прошло очередное лето и… наверное, Оксанке стало вновь скучно. Ей-богу, я не знаю, что произошло, но у меня был длинный малиновый шарф, и Оксанка зачем-то стала обзывать меня Остапом Бендером. Я не видела ничего плохого в этом прозвище, поэтому лишь улыбалась. Короче, я была не против такого положения вещей, единственное, что меня смущало, так это какая-то странная все нарастающая агрессия, которой мой тщедушный умишко никак не понимал:
– Бендер! Бендер! Бендер! – плевала мне вслед Оксанка, и это не было приятно, но что я могла поделать.
– Бендер! – заразились от нее и мальчишки, но в их словах была дружественность, на которую я весело и откликалась.
И вот Оксанка обнаружила на обложке учебника, внутри, маленькими буквами слово «бендер» и пожаловалась учительнице. Разразился скандал, именно скандал, поскольку я стояла на своем:
– Это не я!
В школу вызвали мою тихую, добрую и пугливую мать:
– Это не я!
– Рита, Риточка, ну, признайся, пожалуйста!
– Это не я!
– А кто тогда? – ища справедливости допытывалась учительница.
– Рита… Риточка… ну, признайся, что это ты…
– Это не я! – но мать мне так и не поверила.
Короче, кроме Бендера я стала обманщицей и трусом. Бендера я могла пережить, а вот за последние слова Оксанке пришлось ответить.
Драка случилась после уроков в классе, где оказались почему-то только одни девочки и ни одного мальчика. Я мыла класс, поскольку была дежурная. Оксана сидела на парте и рассказывала всем, словно меня не существовало, как мою мать вызывали в школу, как она унижалась и просила меня признаться… Помню как напряглась моя спина, но я все еще что-то там прибирала и слушала Оксанку, вещавшую о том, как я почти плакала и все время канючила, как я унижалась и трусила… Я выпрямилась и развернулась… окна, класс, столы, за спиной доска, рядом учительский стол, хмурый осенний свет, пробивающий грязные стекла…
– Зачем ты врешь? Ты знаешь, что это не я испортила тебе обложку.
– А кто?
– Ты! Это ты сама и написала, – и я прямо посмотрела ей в глаза.
– Ах, ты Бендер… – и она налетела на меня.
В этой