Черный штрафбат. Андрей Орлов
Сделайте, так вас растак, хоть что-нибудь!
– По машинам! – орал, срывая голос, Кумарин. – Первый взвод, второй взвод! Шалевич, командуйте своей группой! Не выпустим фрицев из Калиничей! Лузин, с третьим взводом – бегом! Перекрыть улицы Некрасова и Ленина! Заходим с трех сторон!
Зорина закружило в водовороте. Он чувствовал азарт и что-то вроде кратковременной эйфории – уж лучше, чем покойником в подвале! Оружие выдать не успели, но кого это волновало? Он плохо помнил, как очутился в кузове, набитом возбужденными штрафниками. И чем они отличались от обычных солдат? Та же форма, те же лица – молодые и не очень, неистребимый запах пота, крепкая ругань, помогающая жить и воевать.
– А ты кто такой? – буркнул молодой боец с продавленным шрамом, сползающим с черепа на лоб. Он подвинулся, освобождая место.
– Разберемся, – буркнул Зорин. – Новенький я в вашем классе. Принимаете новеньких?
– Да сколь угодно! – хохотнул солдат. – Новенькие тут долго не живут. А стареньких днем с огнем не сыщешь. Игумнов моя фамилия. Федор Игумнов. Я за пьянку, а ты?
– Да вроде как за драку…
Первая полуторка, набитая матерящимися штрафниками, помчалась по проселочной дороге в объезд села. Вторая неслась по улице Советской между двухэтажными бараками. Разбегались старики, женщины в платочках, дети, забирались в подвалы. Стая собак скакала за машиной, возбужденно гавкая. Над центром Калиничей висел тяжелый дым. Оттуда все еще доносились автоматные очереди, временами оживал крупнокалиберный пулемет. Гранатометчик в каске, обтянутой маскировочной сеткой, выпрыгнул из-за поворота, как черт из табакерки. А вот это «Панцерфауст», – машинально отметил Зорин. Водитель не спал, грязно выругался, выворачивая баранку. Машина съехала с дороги, ткнулась в фонарный столб, на котором отродясь не было фонаря, но висел суровый плакат, предупреждающий о том, что диверсант не дремлет. А ведь действительно не дремлет! Рвануло метрах в тридцати от машины. Двоих посекло осколками, вывалились из кузова. Кто-то закричал, хватаясь за окровавленное лицо. Зорин выхватил у раненого автомат – ему уже не поможет.
– К машине! – ревел Кумарин, выскакивая из кабины. – Рассыпаться по улице! Вперед, к штабу!
Люди, охваченные возбуждением, бежали по улице. Трещали выстрелы. Зорин видел, как пятились фигурки в защитных мешковатых комбинезонах, стреляли прицельными очередями. Падали штрафники – то один вываливался из толпы, то другой, то третий. Он залег на тротуаре, разбросав ноги, ловил в перекрестие прицела перебегающие фигурки. Плавно нажал на спуск – гитлеровец выронил автомат, винтом ушел в землю. Второй схватил раненого за воротник, начал оттаскивать и повалился – пуля пробила каску.
– Загораешь, новичок? – рядом пристроился Игумнов, засыпанный кирпичной пылью и известкой, передернул затвор карабина – укороченной винтовки Мосина-Нагана.
Он вовремя прилег – взрыв прогремел шагах в сорока. Выбило остатки тротуарной