Лагерь живых. Николай Берг
черепа. Череп приделан прочно. А остальное – нет. Вот селедку чистил когда?
– Чистил. И все так просто?
– Организовать сильный взрыв – это не так чтоб просто. Меня другое удивляет.
– Что ноги уцелели?
– Нет. Это-то как раз понятно. Где прошла взрывная волна – там все и снесло, ноги, значит, были в укрытии. То, что вся эта конструкция стояла.
– И? Я уже сегодня видел каталепсичный труп.
– Сравнил попу с пальцем. Ты сам подумай – самолет хряпается о землю, взрывается и еще и горит в придачу. И ты думаешь, что огрызки мягкого, еще гибкого трупа так вот на ножки и встанут? Чушь!
– Намекаешь, что это такой обращенный? Сам встал?
– Вот-вот, ты уловил. И мне непонятно, как там мозг уцелел, под волной-то, и как встал. Надо было бы вам его проверить – то ли действительно каталепсия[17], да еще так удачно взрывом поставленная, либо уж действительно зомби.
– Ну могли и поставить посмертно – по КАД много народу таскается.
– Ага, щщаззз. И ступни поставили перпендикулярно, и центр тяжести разместили где надо… Ню-ню…
– Интересно – это как такой зомби смог бы отожраться? В морфа?
– А черт его знает… Думаю, не самый актуальный вопрос нынче.
– Пожалуй. Слушай, а политравма какая была?
– Огнестрел, с механическими повреждениями и ожоги…
– Ожоги-то откуда?
– Нашлись умники с бутылками, огнеметчики недоделанные… Весело было, чего там… И здесь тоже, когда обрабатывали. Думаю, сейчас опять продолжим. Санобработку уже сделали, судя по времени, сортировку провели. А раз так, то несколько человек под премедикацию идут и на стол… Во, что я говорил – хирург с сортировки пришел.
И действительно, без особой суеты часть персонала покидает общество. Крепкая тетка, немного по силуэту похожая на самоходную артиллерийскую установку «Зверобой», подкатывается к нам.
– Эльвира Семеновна, продолжаем? – достаточно панибратски обращается к ней братец.
– Конечно, – она смотрит на меня, – вы можете провести первичную хирургическую обработку раны?
– Смотря какой… – осторожно отвечаю.
– Значит, справитесь, – безапелляционно заявляет тетка и, повернувшись к нам спиной, идет прочь. Оборачивается: – Вы что, особого приглашения ждете?
Судя по всему, его не будет. Придется обойтись уже сделанным…
Судорожно вспоминаю, что входит в понятие «ПХО»…
Черт, я это ж делал еще в Казахстане, но там-то это фантики были. И прикрытие имелось, случись что. Мордой в грязь тут падать неохота…
Поэтому, пока мою руки под придирчивым взглядом пожилой медсестры, судорожно вспоминаю курс хирургии. Вижу в тазике пуговицу от халата. Делаю замечание сестре, в ответ – удивленный взгляд.
– Вы, доктор, ее выньте и сюда бросьте.
– А что это у вас пуговицы так лежат?
– Как положено, десять пуговиц – десять обработок. Вы последний, вот и пуговица последняя – раствор свое отработал.
Прокололся, однако! Теперь бы не напортачить при переодевании в стерильный
Каталепсия – сохранение приданного положения тела.