Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710-1918. Сергей Гаврилов
век – эпоха заговоров, переворотов и революций. Сторонники свергнутого английского короля Якова II Стюарта создали разветвленную секретную организацию «якобитов» (не путать с якобинцами!), дважды – в 1715 и 1745 годах – поднимали открытые вооруженные восстания против английских королей, плели бесчисленные заговоры, опутали своими ячейками всю Европу и под конец, кажется, забыли, за что вообще идет борьба – главное бороться. В 1747 году в Лондоне состоялась последняя публичная казнь на площади перед Тауэром – обезглавили одного из предводителей шотландских якобитов лорда Саймона Фрейзера. Якобиты не добились цели, но совершенная структура их тайных обществ до сих пор будоражит умы сторонников теории заговоров.
Не менее увлекательно развивался заговор «голштинцев» в России и Швеции, незаслуженно забытый – и это при том (а может быть, именно потому), что «голштинцы» в отличие от якобитов целей своих достигли. А задача у них оказалась едва ли не сложнее задачи якобитов. Якобитам надо было восстановить на троне законного короля в одной стране, и в своей борьбе они открыто провозглашали этот лозунг и опирались на поддержку сочувствующих соседей. «Голштинцам» требовалось посадить своего кандидата на троне двух государств! И как-то так исподволь, чтобы не только головы не лишиться, но и постов. Фактически они плели заговор в двух странах в пользу третьей. Их теория считала герцога Голштинского законным наследником престола как в России, где престол достался курляндцам, так и в Швеции, где король Фредерик I Гессенский узурпировал трон.
Руководителями «голштинского» заговора были эстляндские дворяне по обе стороны Балтийского моря. Итак, о чем же они радели? Анна Петровна произвела на свет наследника зимой 1727/28 года. О подробностях непродолжительной жизни ее в Киле, столице Гольштейна, о рождении «голштинского принца» известно из своеобразных документов эпохи – письмах, которые Марфа Шепелева, подруга и «кузына» (внучка пастора Глюка) Елизаветы, посылала царевне в Царское Село (цитирую с сохранением авторской орфографии в той мере, пока это не препятстует пониманию): «1727 году, декабря 11 дня. Киль. Всемилостивеишая государыня цесаревна и матушка моя. Данашу я вашему высочеству, что их высочество, слава богу, в добром здаровьи, и нова ражденой принц (то есть новорожденный внук Петра I. – С. Г.) слава богу, в добром здаровьи, только кришит. Данашу я вашему высочеству, что у нас севодьни все пьяни; боле данасить нечаво неимею, точию остаюсь веръная ваша раба и дочь и кузына Мавра Шепелева». В самом деле, главное сказано, чего ж еще. Но нет, даже Мавра сообразила, что хорошо бы все-так расшифровать, отчего «все пьяны» в Киле. «А как радила ваша сестрица, то трожди палили ис пушек, и ездили па улицам трубачи и политавдры, и потом пришли все кавалеры и дами поздравлять; а как будут крестить, то я вашему высочеству отпишу обо въсем, как будит и каво станут переменять чини – а надеюсь, что многих станут переменять чини…» Естественно, рождение сына и наследника послужло грандиозным поводом для празднования и чинопроизводства,