Бестиарий спального района. Юрий Райн
пройти, гражданин. Для начала – документы предъявите.
– А представляться закон вам, товарищ сержант, не предписывает? – спросил Захар. – Удостоверение показать? Или с людишками и так сойдет?
– Сержант милиции Шишенко, – буркнул милиционер. Вытащив из нагрудного кармана замызганную красную книжечку, он развернул ее и сунул под нос Захару. – Довольны?
– Еще как, – весело сказал Захар и дунул на удостоверение, мгновенно покрывшееся густой изморозью. – А ты доволен, друг? – спросил он и засмеялся.
– Тьфу ты, – пробурчал сержант. – Снова об том же самом месте…
– Нарывался уже, что ли? Так повнимательнее будь!
– Слышь, – забеспокоился вдруг Шишенко, – ты мне это… корку-то разледени, а то несолидно!
– Давай, – согласился Захар.
Шишенко протянул ему книжечку, зюзя втянул в себя воздух – изморозь исчезла.
– Ух ты, – пробормотал сержант. Потом напряженно задумался. – А ты, это… пиво остудить могёшь?
Захар только усмехнулся. Шишенко кинулся к окошку, что-то резко прогнусил и через секунду протягивал зюзе бутылку недешевого импортного «Пильзнера». Вот сука, подумал Захар. Бесплатно же. И не колдовством каким-нибудь взял, а – формой ментовской, вот что главное-то.
Он прикоснулся к бутылке, задержал руку чуть дольше, чем нужно, и сказал:
– Три минуты подожди – оно хорошо охладится. Главное, все три минуты бегом беги. Только к себе бутылку не прижимай, а то ты горячий какой-то.
Шишенко вытянул перед собой руку с бутылкой и побежал. Захар улыбнулся. Через три минуты это пиво в кусок льда превратится.
– Захар! – услышал он.
Зойка, помахивая сумочкой, шла к нему через дорогу. Стройная, длинноногая, светловолосая и светлоглазая, в майке, мини-юбочке и ажурных босоножках, она казалась воплощением свежести. Сердце Захара снова кольнуло приятным холодком.
3
Существо без имени, формы, цвета и запаха пылало яростью. Это нелепое, жалкое, никчемное человечье отродье позволило себе наступить на беспомощных детенышей! Смерть ему!
Существо убедилось, что детеныши невредимы, но ярость не уменьшилась. Человечье отродье, оказавшееся тощей девчонкой, успело отбежать, но недалеко. Не уйдет!
Существо бросилось в погоню, быстро догнало жертву и сбавило ход. Сожрать сразу – этого мало. Пусть девчонка изойдет ужасом, пусть мучения тела и духа станут ее сутью! Тогда – вкуснее.
Существо почувствовало, что к ярости прибавился голод, тоже горячий. Еще бы – на то, чтобы произвести потомство, много сил ушло.
Существо не обладало разумом. Но древнее чутье вело его точно. Всегда. И сейчас тоже.
Жертва упала. Хорошо, можно зависнуть над ней, дохнуть жаром, ощутить ее страх. Как тогда, в том большом каменном доме, где существо прожило много лет. Ах, каким сладостным отчаянием, какой восхитительной мукой веяло от тех узников! Палачи старались, очень старались. А Существо испытывало высшее наслаждение, вселяя беспричинный, казалось бы, ужас