Трагедия Цусимы. В. И. Семенов
к борьбе… Эти «пережившие» были очень хороши!..
И мне показалось безумно жестоким разбить их веру, потушить последнюю искру надежды, сказать грубую правду, сказать, что борьба невозможна, что все кончено… Нет! Я не мог этого… Наоборот – я так страстно хотел обмануть их, раздуть эту искру… Что ж? – пусть умирают в счастливой уверенности, что, может быть, следующий миг несет с собой победу, жизнь, славу…
Как я сказал уже, на месте, где обыкновенно собиралась (на судах – церковь разборная и собирается только на время богослужения) церковь и где доктор устроил (так неудачно) временный перевязочный пункт, было довольно благополучно. Зато позади средних 6-дюймовых башен уже начинал разыгрываться пожар. Туда мы и пошли. Начали растаскивать горяшие предметы, тушить и выбрасывать их за борт через гигантские пробоины… Нашли уцелевший пожарный кран, даже обрывок шланга (без пипки); появились ведра… Работали молча и сосредоточенно, словно делали серьезное дело… Между тем мы тушили здесь какую-то рухлядь, а рядом, за тонкой, раскаленной стальной переборкой, отделявшей нас от штабного помещения, бушевал настоящий пожар, рев которого слышался временами даже среди шума битвы… Иногда кто-нибудь падал и либо оставался лежать, либо поднимался и шел или полз к трапу, ведущему вниз… На него даже не смотрели: не все ли равно? – одним больше, одним меньше…
Сколько так прошло времени – 5, 10, 15 минут… – не знаю… Вдруг мгновенная, яркая, как молния, мысль промелькнула в голове, ударила в сердце…
– А в рубке? Что в боевой рубке?..
Я бросился наверх. Усталость, угнетенное состояние духа исчезли бесследно. Мысль работала с поразительной ясностью. Я мгновенно сообразил, что дым заносит в пробоины левого борта, а значит, правая сторона – наветренная, и направился туда. Не без затруднений вылезши через развороченный люк на верхнюю палубу, я едва узнал то место, где еще недавно мы стояли с Демчинским. Тут, как говорится, ступить было некуда: сзади провалившиеся, костром пылающие ростры; впереди – груды обломков; трапа на мостик не существовало; все правое крыло мостика было разрушено, и даже проход под мостиком на другой борт был завален… Пришлось опять спуститься вниз и снова подняться уже на левую сторону. Здесь было несколько чище. Ростры хотя и горели и обвалились, но не рассыпались такой безобразной кучей, как справа. 6-дюймовая башня, видимо, вполне исправная, поддерживала энергичный огонь. Трап на мостик был цел, но завален горящими койками. 5–6 человек команды, неотступно следовавших за мной и тоже вышедших наверх, деятельно принялись, по моему приказанию, растаскивать эти койки и тушить их в воде, стоявшей на палубе. Вдруг где-то близко и особенно резко звякнул снаряд. Кругом запрыгали и застучали осколки…
– Кажется, по 6-дюймовой… – подумал я, жмурясь и задерживая дыхание, чтобы не наглотаться газов…
Действительно, когда дым рассеялся, из башни торчала только одна как-то беспомощно вверх задранная пушка… Из броневой двери высунулся