Последние дни. Павшие кони. Брайан К. Эвенсон

      – Что это? – спрашивала медсестра – новая, ее Кляйн еще не видел. Черты ее лица сглаживала темнота. – Похоже на стоматологическое зеркало.

      Он только смотрел на нее, так и не убирая зеркало. Рядом с ней, на прикроватном столике, звонил телефон.

      – Если вы к стоматологу, то обратились не по адресу, – сказала она, снимая трубку. – Алло?

      Нож медленно вышел из глаза и вернулся в божьи ножны. Кляйн спрятал зеркало под простыню.

      – Он здесь, – сказала она. – Можно узнать, кто его спрашивает?

      Он смотрел, как сестра кивает, потом убирает трубку ото рта, закрывает ее ладонью:

      – Ваша жена.

      – У меня нет жены.

      – Нет? – сказала она и задумалась. – Честно говоря, я думаю, это вообще не женщина, голос странный.

      – Дайте трубку, – попросил Кляйн. – Кажется, я знаю, кто это.

      Прислонять телефон не к той стороне лица не той рукой было неловко. «Но почему? – удивился он. – Я так долго живу без ладони, что уже должен бы привыкнуть». Но потеря всей руки как будто что-то изменила в голове, как-то его преобразила.

      – Алло.

      – Мистер Кляйн? – произнес голос. Глухой, хрипящий – какой-то очень ненормальный. Но в то же время чем-то знакомый.

      – Он самый. Кто это?

      – Вы знаете, кто это. Вы причинили много неприятностей, – сказал голос.

      – Я ничего этого не хотел. И я не знаю, кто вы.

      – Разве имеет значение, чего мы хотим? Жизнь устроена не так.

      – Кто это? – спросила медсестра рядом. – Розыгрыш?

      – Мистер Кляйн, – сказал голос.

      – Что?

      – Что происходит? – Кляйн услышал, как просыпается Дэвис. Подумал: «Ну и охранничек». Полицейский уже стоял – темный силуэт в свете открытой двери. Потом включил свет и заморгал с опухшим со сна лицом.

      – Ничего, – ответил ему Кляйн.

      – Мистер Кляйн, – произнес голос. – Мы идем за вами. – А потом трубка замолчала.

      Он сказал сестре, что звонок был розыгрышем, волноваться не о чем – просто друг шутит. «Ну у вас и друзья», – заметила она. Они с Дэвисом еще какое-то время бесцельно околачивались в палате, и полицейский угрожал, что вызовет Фрэнка, если Кляйн не расскажет, что ему сказали по телефону. Сестра, несмотря на протесты Кляйна, сделала ему укол и ушла. Дэвис остался у койки, подозрительно наблюдая за ним, потом все-таки вернулся на свой пост у двери.

      Кляйн лежал и думал о том, как его убьют. Чувствовал, как то, что ввела ему сестра, начинает действовать – под кожей словно зашуршали насекомые. «Явно не здесь, явно не в больнице», – думал Кляйн. Даже если они придут, там Дэвис, у дверей, он что-нибудь услышит.

      Если не уснет.

      «Значит, спать нельзя мне, ни за что нельзя», – думал он, но чувствовал, как вокруг сгущается темнота, как лицо становится бесчувственным, словно стекло.

      Позже он с трудом пришел в сознание из-за незнакомого звука – даже не был уверен, слышал его или тот ему только приснился.