Поднимите мне веки. Валерий Елманов
Напрасно ты о Годунове подумал, – возразил я.
– А о ком еще я должен подумать? – огрызнулся он. – Ему вся челядь ведома и все ходы да выходы. Опять же, коль скончается Дмитрий, кому он завещал править опосля себя? То-то и оно.
Я вздохнул. Логика в его раскладе имелась, причем убойная. Действительно, если исходить из вопроса «Кому выгодно?», то в первую очередь мотив для преступления был именно у Годунова.
Да и во вторую тоже.
И в третью.
Лишь где-то на заднем плане, да и то краем глаза еле-еле виднелись края тяжелых боярских шуб и бобровая опушка высоких горлатных шапок Шуйского и Голицына, но так далеко заглядывать, кроме меня, некому, так что...
– Однако, хоть я самый ближний у царевича, ты мне доверился, – указал я на подземелье, куда Петр Федорович послушно спустился следом за мной.
– Доверился, – согласно кивнул боярин и одобрительно усмехнулся, указывая в сторону моих ребят, которые сноровисто сооружали из остатков стены нечто вроде баррикады. – Лихо они у тебя.
Действовали гвардейцы и впрямь быстро и слаженно, успев притащить сюда и остатки флигелька. Сотнику Кропоту, руководившему работами, оставалось только время от времени указывать, какой край укрепить получше и куда какое бревно вогнать.
Правда, заградительная стенка, невзирая на их старания, все равно получалась куцей – маловато материала под рукой. Одна надежда, что проход не широк, так что первую волну атакующих отбить наверняка получится, а вот вторая или третья запросто сметут два моих десятка.
– Лихо, – рассеянно подтвердил я и вновь вернулся к интересующему меня больше всего вопросу. – Так ты хочешь узнать, как было на самом деле?
– Ну-ну, – поощрил меня Басманов. – Умного человека отчего ж не послушать.
Я принялся излагать весь расклад, но Басманов слушал вполуха, а на середине вообще перебил:
– Да ни к чему твоя сказка. Сам при виде царевича уразумел, что промашку сделал. Он-то как?
Я помялся, не желая отвечать напрямую. Странно, раньше всегда плевал на приметы, а вот повертевшись в этом веке, сменил к ним отношение и сейчас уже опасался сглазить, поэтому ответил уклончиво:
– Его лечением моя травница занялась, а ты сам знаешь, какая она умелица, так что есть надежда, что выкарабкается.
– Да-а, помню я ее, – сумрачно кивнул Басманов. – Тогда иное поведай. Вот ежели государь богу душу отдаст, а на его столец Годунов усядется, так он как, мстить мне учнет али?..
– А сам-то как мыслишь? – осведомился я.
– Мыслю, что непременно учнет, – последовал твердый ответ боярина.
– Напрасно. По крайней мере, пока я стою близ него, он навряд ли так поступит.
– Ой ли? – с подозрением прищурился Басманов.
– Наш разговор ночью помнишь?
– О нем не время ныне, – отмахнулся тот.
– Нет, время, – заупрямился я. – Годунову с теми рожами править, которые я сейчас в заклад взял, куда как хуже, чем с тобой, а предавали его – ты уж прости, Петр Федорович, но я в открытую, не чинясь,