Пьесы. Забытые в столе. Алексей Праслов
машина. ПАРЕНЬ кладёт письмо на стол и быстро уходит. Слышен шум отъезжающей машины, и вместе с ней удаляется и постепенно затихает скрипка. Петька ещё какое-то время играет, но уже не «Рио- Риту», а что-то несвязное, будто подбирает другую мелодию и никак не может подобрать. Входит ДЕВУШКА, в руках у неё стопка писем-треугольничков. Беззвучно плача, она подходит к столу, роняет на стол письма и оседает на табуретку.
ДЕВУШКА: Не дождался… Что ж ты? Я каждый месяц по два письма… А отослать куда, не знала. Куда теперь, куда?… Ой, что ж ты, Ванечка? Я тебе такие слова, такие слова писала, а ты не захотел послушать! Мне ж некому писать, тебе только. Мальчишки наши тоже на фронте… Их сначала не брали, а потом сразу троих!… А Славку опять отсеяли по зрению, у него очки толстенные-толстенные, он так слабо видит. А в конце зимы добился – взяли… Убили его, Вань! Весной!… Да как же это? Никто ему, наверное, и написать-то не успел?! Ты, вот, раненый, а я тоже не знала… Я б тебе про всё, про всё написала, пожалела б тебя. Мы ж русские женщины, мы должны-ы… А то и приехала б в госпиталь, тут же недалеко было. Конечно б приехала! И ты бы всё прочёл! И услышал бы! И ещё, ещё… Эх, ты!…И никакая я тебе не сестрёнка! Разве сёстры пишут такие письма?! Разве… сёстры могут… так?… Разве… Эх-х!…
Она сгребает письма в охапку и бросает их в печку. Вспыхнувшее пламя освещает её заплаканное, растерянное лицо. За окном, заглушая Петькину гармонь, опять неожиданно и громко играет скрипка. Виртуозное «Каприччио», гаснущие блики огня заставляют ДЕВУШКУ опомниться. Обжигаясь, она пытается выхватить из печки горящие клочки, кричит что-то бессвязное и, отчаявшись, заливает огонь водой из ведра. Ведро падает из её рук, катится, позвякивая, ДЕВУШКА устало прислоняется к печи. СТАРУХА тихо-тихо постанывает.
СТАРУХА: И чево-эт защемило-то?… Иван, там в этой, в кофте, да на табуретке-то, пилюли сердешные… Поднеси, уж будь другом. А я над тобой повоплю, обещаю!
СТАРИК: (идёт к табуретке) Лежи уж, вопилка!… (достаёт из кофты таблетки, несёт) Совсем Петьку забил, чертёнок!
СТАРУХА: Кто?
СТАРИК: (кивает на окно) Да вон, в автобусе, с кудряшками-то… В детдом, наверно, едут, с концертом. Попить остановились. Да, дети тоже!
СТАРУХА: (запивает таблетку) Хорошо играет.
СТАРИК: Они все хорошо играют. А ты помолчи лучше, разлеглась!… Лежит, ей подносют! Курорт тебе, што ль?
СТАРУХА: А хыть бы!… Даме… эта… дурно, а ты кукурекаешь! Кавалер, он чё должен? Развлекать, а не болячки щитать!
СТАРИК: Ух ты, повело бабку-то!… Камаринскую, што ль, иль задом повертеть? Петька, вон, надрывается, мало? Иль покруче чево?… Щас, щас я тя развлеку, сама вскочишь!
Он идёт к комнате, но в дверях останавливается.. ДЕВУШКА отстраняется от печки, подходит к окну, садится на подоконник, слушает. Вдруг сзади со стороны улицы её обхватывают чьи-то руки. ДЕВУШКА вскрикивает, отскакивает. В окне ПАРЕНЬ.
ПАРЕНЬ: Батя, майор, человеком оказался!… Эшелон в полночь, ещё три часа… Сказал, не успею, лично расстреляет. Да мне эти семь километров –