Ричард Длинные Руки – бургграф. Гай Юлий Орловский

      В других городах уже давно ночь, свет погашен, а люди спят, набираясь сил для нового трудового дня, а здесь не только свет в окнах, но даже на улицах разожжены костры, на вертелах жарят коровьи туши. Музыка не умолкает, народ оттягивается, яркие языки огня подстегивают восторженно-дикарское веселье, в пляс пошли уже не только бродячие актеры, но и весьма добропорядочные с виду мужчины и женщины.

      Я бросил пару монет, взял деревянный прут с обжигающе горячими ломтиками мяса, вкусно, прослойки из лука придают необходимый привкус, к тому же эти шашлыки на виду у всех по всем правилам сбрызгивают кислым вином, чтобы не подгорели и не ссохлись. Все прекрасно, народ здесь счастлив и веселится напропалую, как будто завтра уже конец света.

      Дважды из толпы выскакивала какая-нибудь особенно отчаянная молодая женщина или уже совсем охмелевшая и, ухватив меня за руку, пыталась утащить танцевать, я отнекивался, и она, ухватив кого-нибудь из моих соседей, исчезала в вихре танца.

      Дожевав мясо, неплохое, замечу еще раз, запил дешевым вином урожая этого года, в нем своя прелесть, бросил остальное Бобику. И вино, и мясо, и танцующие женщины – все прекрасно, но холодок пробегает по коже, как только вспомню эту черную птицу-ската размером с целый квартал… «Церебальд, – вдруг вспомнил я, – это же Церебальд. Его появление предвещает великие потрясения».

      Песни и веселые вопли мы услышали еще за два дома до постоялого двора. Двери распахнуты еще шире, в нижнем зале играют и пляшут приглашенные музыканты, служанки сбиваются с ног, разнося вина, эль и еду, воздух пропитан дразнящими запахами.

      Бобик посмотрел вопросительно, я сказал укоряюще:

      – Сколько в тебя влезает? Мы же спать идем!

      Он вздохнул и побежал к дверям нашей комнаты. Мол, смотри, я помню, куда нас поселили.

      – Молодец, – сказал я и, открыв дверь, впустил его, а сам, стоя на пороге, задействовал все виды зрения, все чувства. Пришлось держаться за косяк, комната кружится, как китайский зонтик в руках шаловливой девочки. Странно и дико видеть самого себя, размытого и в разных местах, уже поблекшего, но еще можно разобрать, что это я только-только осмотрел комнату и сейчас пойду ужинать…

      Бобик порыскал по комнате и, тяжело вздохнув, грохнулся костями на пол.

      – Мин нет, – согласился я и, перешагнув через него, прошелся по комнате, запер дверь на засов и подпер еще и поленом. Для удобства на полу для упора прибита небольшая железная пластина с выступом, сервис на высоте. – Но ты все равно бди.

      Бобик вяло подвигал хвостом и закрыл глаза. Ноги гудят от усталости, но нервное возбуждение не дает рухнуть на постель. Итак, я прибыл в так называемый плебейский город. Так называемый, потому что именно так называли в Средние века города, где власть от сеньоров переходила к выборным городским властям.

      В плебейских городах сословие торговцев развивается как нигде быстро. Землями владеет только старая знать, а купцы