Куявия. Юрий Никитин
часть его обожаемого запаха, приобщиться, стать еще ближе и роднее, стать на него похожее.
– К Апонице, – сказал Иггельд, пристегивая ремень.
Кровь отлила от лица, собравшись вся в том месте, которым Черныш рисковал шарахнуться о землю, а когда крылья перестали возносить их на скорости выпущенной из тугого лука стрелы и тяжесть отпустила, он подумал, что никто из старых наездников не упоминал вообще о памяти драконов. Ведь он уже просто говорит: «К Апонице» – и знает, что Черныш полетит прямо к Городу Драконов, там нацелится сразу на знакомый двор и опустится прямо посредине. Как он помнит такие слова, как «Куяба», «Кушак» и еще не меньше двух сотен слов? Если, к примеру, сказать: «К князю Велигору», где побывали только однажды три года тому, то Черныш без колебаний свернет на юг, полетит по прямой и опустится точно на то место, где они в тот раз встретили князя.
Сейчас Черныш тоже пошел строго по прямой, снизился, пролетел над городом, едва не задевая крыши нарочито выставленными лапами, от взмахов могучих крыльев по улице побежали пылевые смерчи. Во дворе бродили куры, при виде черной тени разбежались с истошным кудахтаньем, но, когда Черныш опустился посреди двора, тут же вернулись доклевывать зерна: какой-то дракон не страшен, известно же, что нет страшнее птицы, чем коршун.
Иггельд соскочил, жестом велел Чернышу прилечь – вдруг да у Апоницы гости, – пошел к крыльцу, закричал весело:
– Ура!.. Я пришел!.. С хорошими новостями!
Никто не ответил, он поставил ногу на первую ступеньку, крикнул в сторону открытого окна:
– Апоница!.. Я сам напрашиваюсь на похвалу, оцени!
Дверь отворилась, в проеме возникла сухощавая фигура очень немолодой женщины. Иггельд узнал сестру Апоницы. Она хмуро смерила Иггельда с головы до ног недружелюбным взглядом, поморщилась при виде смирного, как кролик, Черныша.
– Что кричишь?
– Мне, – жалко сказал Иггельд, – Апоницу… Он не дома?
– Конечно, – ответила она зло, – не дома.
– А где?
– А где все помешанные днюют и ночуют?
Иггельд отступил, развел руками.
– Простите, я не хотел… Извините, я пойду поищу его там.
Она бросила вслед:
– И эту толстую жабу с крыльями убери с моего двора!
– Да-да, конечно, – сказал он торопливо. – Уберу.
Черныш с удовольствием вскочил, едва папочка занял свое место на его загривке. Хвост с силой заскреб по каменным плитам двора.
– Тут близко, – предупредил Иггельд, – но тебе нельзя тут оставаться.
Черныш повернул голову и посмотрел ему в лицо большими непонимающими глазами. Иггельду стало неловко от простодушного взгляда, пожал плечами и одновременно развел руками.
– Не все любят нас, – пояснил он, – нас, людей-драконов и драконов-людей.
Солнце ярко и резко освещало эту скалистую часть долины. Сами котлованы постоянно в тени, солнечные лучи туда достигают только в полдень. Черныша он оставил в самом дальнем