Ожерелье императрицы. Владимир Кузьмин
и с надлежащей пенсией. А тут еще выяснилось вдруг, что его имение соседствует с моими землями в Орловской губернии. Так я ему пару деревень с полями, угодьями, лесами да с крестьянами отписал.
Капитан сверкнул глазами едва ли не возмущенно, но возражать в присутствии императрицы не посмел.
– А еще я подумал, что и ты пожелаешь его отблагодарить за верную службу да за ту услугу, что он тебе оказал, когда ты еще была принцессой на бобах.
– Услугу, говоришь? Да нет, сей милый человек не услугу мне оказал, а спас мне и жизнь, и честь мою.
– Ну так тем более, – сказал Потемкин, словно разговор шел о чем-то пустячном. – Я сперва насчет ордена подумал, а потом решил, что и титул графский помехой ему не будет. Он помимо прочего в своей отставке и положительную сторону нашел, жениться надумал наконец-то, хоть невесту невесть когда еще присмотрел. Да вот свататься опасается по бедности да незнатности своего рода. Так уж пусть он с будущим тестем на равных станет!
– А ты, поди, и бумаги заготовил?
– Заготовил, уж не обессудь. Бумаги в случае чего и выкинуть можно, а так они как раз под рукой.
– Так давай сюда, не тяни.
– У секретаря лежат.
Императрица вновь шевельнула пальцами, и снова в единый миг подле нее оказался нужный человек, на этот раз секретарь с бюваром, чернильницей и склянкой с песком[3].
Императрица привычно пробежала глазами по строчкам заготовленных указов и тут же скрепила их подписью.
– Ваше величество, – между делом шепнул секретарь, – французскому послу назначено…
– Помню. Подождет твой посол. Передай извинения, скажи, буду через пять минут.
Секретарь вышел, а императрица подозвала фрейлину, та склонила голову к самому уху, кивнула, выслушав распоряжение, упорхнула куда-то, но через минуту вернулась с бархатным футляром в руках и, повинуясь взгляду императрицы, вручила футляр Никитину.
– Открой! – велела Екатерина. Никитин послушно открыл. – Узнаешь?
– Узнаю, ваше…
– Двадцать годков назад… или поболее?
– Двадцать два.
– Как время-то бежит! Тогда ты от этого подарка отказался и правильно поступил. Знаю, что отказался ты по бескорыстию, но и резон в твоем отказе был: увидел бы кто это ожерелье у тебя, обоим нам худо было бы. Но сейчас время прошло, и хоть могу я тебя отблагодарить многим другим, но ты уж возьми именно это. Все эти годы оно твоим было. Невесте подаришь! От меня! И пусть попробует отказать!
Никитин вновь влажно блеснул глазами, хотел что-то сказать, да помешал комок в горле.
– На свадьбу пригласишь? Я не шучу!
– Всенепременно!
– Тогда устраивай свадьбу в Петербурге, и я всенепременно буду.
– Обо мне забыли! – обиженно воскликнул князь.
– Как же, забудешь о тебе. Ох, хотелось бы мне с тобой, Алешка Никитин, подольше поговорить, да посол французский ждет, будь он неладен. Коли в такую рань напросился, стало быть, дело важное. Ты уж ступай да благодарить нас не смей!
Никитин
Мелким песком, чтобы не размазались, посыпались чернила на бумагах.