Северная Пальмира. Роман Буревой
Всеслав хотел учиться в Академии художеств, даже нанял учителя для подготовки, но и от этой мысли скоро отказался. В те дни он частенько наведывался в мастерскую к будущему автору «Последнего Дня…» – да что толку? Писать так, как писал этот художник, не получалось. Вполовину так не получалось. Даже на четверть…
Однако Всеслав попробовал поступить в академию. Попробовал, но провалился. Несколько дней спустя Всеславу рассказали, что куратор академии Мессий Ивар лично выбросил его рисунок в урну, заявив громко при всех:
«Бездарен!»
А на том рисунке алое зарево заливало небо и падали с крыши храма статуи.
«Плевать я хотел на Ивара!» – воскликнул Всеслав.
И возненавидел куратора академии ненавистью самой пылкой.
Полученное наследство давало счастливую возможность жить, как захочется. И новый римский гражданин начал жить по-римски. То есть интересовался всем на свете, посещал пинакотеки и спектакли, каждый день устраивал пиры и искал клиентов. Клиенты нашлись мгновенно – сразу пятнадцать человек. Люди попались все как на подбор остроумные. Не слово молвят – яхонт драгоценный обронят. И каждый на Всеслава не нахвалится, каждый на юного патрона, как на картину бесценную, не налюбуется. Через месяц число клиентов удвоилось, через два месяца все желающие уже не могли поместиться в просторном атрии. За эти три месяца юный римский гражданин уверился, что он самый умный, самый смелый и самый красивый мужчина не только в Северной Пальмире, но и на всей земле. Паразиты клялись, что Сократ рядом с Всеславом – деревенский дурень, а Юлий Цезарь – провинциальный центурион. Паразиты и прозвище ему дали «филоромей» – то есть любящий римлян. Прозвищем этим Всеслав очень гордился. Три месяца он был в курсе всех городских сплетён, финансировал с десяток безумных проектов, завёл с десяток любовниц и (если только можно было верить этим красоткам) зачал штук двадцать детей. Всеслав так и не понял, на что ушли деньги, – на пиры, на любовниц или на строительство культурного центра. Через полгода он лишился и средств, и дома, и библиотеки, был обвинён в укрывательстве преступника, неуплате налогов и подделке долговых обязательств. Провёл месяц под арестом, пока отец прилагал все усилия, чтобы вызволить его из темницы и спасти остатки имущества. Из карцера Всеслав вскоре вышел, но состояние потерял – все, до последнего асса. Опыт римской жизни привёл Всеслава в недоумение, но не охладил его любви к Риму. Во всем мерзкий божок Оккатор виноват. Чуть что задумает человек, какое дело начнёт ладить, тут же явится Оккатор и все расстроит. Фортуна одарит, а Оккатор отнимет. Так они вдвоём над человеком и потешаются. Как сегодня: Оккатор перстень отнял, Фортуна к ланисте Диогену привела.
Прошедший день был бесконечен и переполнен событиями, как «Илиада». Утром – посещение академии. Потом – заключение договора с ланистой, встреча с римлянами. Обед с гладиаторами не заслонил пылающее небо Помпеи. Всеслав был уверен, что картина как-то причастна к его решению стать гладиатором. Он не мог сказать