Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца. Капитан Зельтц
укрощать слонов.
Глава 21. Продолжение «Весёлых картинок»: в мире Гармонии
На задней лестнице Дворца Культуры царит полумрак. Трое бледных первоклашек с гармошками-однорядками сидят на маленьких табуретках на лестничной площадке. Фальшивя через ноту, они разучивают «Я на горку шла». Один из них – я. Багровые меха сжимают и разжимают пространство и время, изменяя структуру эфира, передвигая астралы. Движение объекта на горку то ускоряется, а то и вовсе обрывается на самом интересном месте. Я не люблю гармошку, и на меня нагоняет тоску пиликанье во мраке задней лестницы Дворца Культуры. Мне не нравятся гармонисты. Их много, они разных возрастов, но любовь к рабоче-крестьянскому юмору объединяет их. Наши чувства взаимны, и между нами, таким образом, царит полная гармония.
Иногда гармонисты дают концерты перед суровыми тружениками оборонных предприятий. И те, у кого получается играть без ошибок, и все остальные выстраиваются полукругом в два ряда. Малышня сидит в первом ряду, матёрые гармонисты стоят у них за спиной, выполняя важнейшую дуалистическую роль. Для зрителя они как бы приятный, сверкающий улыбками фон. Для малышни они напоминание, что лишних звуков издавать не нужно. Достаточно прижать воздушный клапан большим пальцем левой руки, и тогда гармошка перестанет пищать, а будет совершенно безвредно сжиматься и растягиваться, без малейшего риска испохабить стройные и гордые полихроматические аккорды «Волжских Переборов». От нас требуется лишь задорно смотреть в публику, лихо и бесшумно двигая меха, и улыбаться как можно более соблазнительно. И для гарантии 100% успеха, в центре второго ряда располагается трио баянистов. Надёжные, как артиллерийская батарея, они покроют всю производимую остальными фальшь. На каждое движение мехов улыбка увеличивается на сантиметр в ширину и на сантиметр в длину, а соблазнительность её возрастает на 2 джоуля.
Больше всех публике нравится вихрастый и улыбчивый Пашка. Да и старшие гармонисты обожают его. У меня же улыбка всегда получалась вялая, как будто я уже тогда четко представлял себе будущее страны гармонистов. Даже и сейчас, стоит мне взять в руки гармонь – улыбка тут же принимает отрицательное значение. Отсутствие улыбки мне не прощалось. Главный гармонист, Грандмастер Гармонии, ненавидит меня, но почему-то продолжает терпеть моё присутствие в коллективе. У него нет одной ноги, и он, проворный как Джон Сильвер, внушающий ужас малышне, шкандыляет на протезе, преодолевая два этажа без лифта вниз и вверх, и вообще, в любом направлении. Всякий раз, когда я поднимаюсь по ступенькам и приближаюсь к двери вертепа лихих гармонистов, тоска сжимает мне сердце и волны отрицательной энергии отбрасывают меня на ступеньку назад. Я надеюсь, что как-нибудь Грандмастер Костяная Нога отчислит меня, но этого не происходит. Я, со своей стороны, также не могу прекратить этот мазохизм, так как получены