Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца. Капитан Зельтц
прижав к животу тяжеленную, изготовленную из натуральной ДСП, балалайку. На задней поверхности деки – изображение «Медного всадника» и надпись: «Завод имени Луначарского». Кто такой этот Луначарский – я не ведаю, но надпись эта загадочным образом связала в себе несвязуемое: Петра Первого, балалайку и его, Луначарского. Для полноты сюрреализма не хватало только изображения Микки Мауса на коне, вместо Петра. Кстати, кто такой Микки Маус, я в то время тоже ещё не знаю. Рано ещё. Плесень капиталистической культуры ещё не просочилась в город Арбатов.
На мне уже не октябрятская звёздочка, а шёлковый пионерский галстук. Рядом со мной, на длинной скамейке, такие же пионеры балалаек. Металлические струны больно впиваются в непривычные детские пальцы.
– А Паганини – знаешь как мучился? Ему враги подпиливали струны, и струны во время концерта били его по лицу, а он продолжал играть! – вдохновляет меня дома отец.
Я представляю себе Паганини со скрипкой завода имени Луначарского, а рядом с ним и Джордано Бруно с барабаном.
– Христос терпел – и нам велел. – утешает их Луначарский.
Перед пионерами-балалаечниками стоит маэстро, Пётр Музыка. У него длинные артистические кудри и запорожские усы. Он дирижирует, и вдруг резко вздымает свои музыкальные пальцы вверх и кричит страшным голосом:
– Крещендо!!!
Игра моментально обрывается. Пионеры напуганы. Маэстро вздыхает. Руководство ансамблем таких бездарных балалаечников явно удручает его. Он извлекает из портфеля бутылку пива, но, спохватившись, тут же прячет её обратно. Ну, хоть в руке подержал.
Глава 26. Продолжение «Весёлых картинок»: как я не стал токарем
Силыч лыс. Длинный коричневый халат свободно болтается на его худосочных плечах. Он высок ростом, особенно на фоне мелких пятиклашек. Взгляд его, из-за полуприкрытых отёчных век, блуждает в астралах. Говорит он медленно, с трудом ворочая языком и покачиваясь всем телом. Мне кажется, что Силыч пьян.
Мы стоим перед ним, по стойке смирно, с ранцами на плечах и с мешочками со «сменкой» в руках. Мы провинились перед Силычем, когда шумели в классе, и он покарал нас: урок давно закончился, но он запретил нам расходиться, построил нас в 4 ряда и объяснил, что только тот, кто стоит безупречно по стойке «смирно», пойдет домой.
Очень хочется кушать. В мастерской пахнет металлом и маслом. Не сливочным, конечно. В своём длинном халате и со всеми своими раскачиваниями и бормотанием, Силыч напоминает волшебника. Он наложил на нас заклятие, и мы не можем сдвинуться с места. Ноют плечи, ноет голодное и пустое пионерское брюхо.
Силычу-то тоже не позавидуешь. Он-то тоже вынужден стоять перед нами. Кроме того, он очень боится что мы стащим у него штангенциркуль или чертилку. На чертилках он просто помешан. Для непосвященных поясню. Чертилка – это такая волшебная палочка из металла, которой можно делать