Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца. Капитан Зельтц
собрали в отдельном зале, где какой-то раздражённый мужик в костюме демонстрировал нам, как нужно пользоваться бумагой для рук. Отточенным жестом он отрывал кусок бумаги из белого жестяного кожуха на стене. Он тщательно вытирал руки и бросал бумажный комок в урну.
– Видите?!
– А как быть с туалетной бумагой? Демонстрация будет? – пробормотал негромко некий зритель.
После серии всяких собеседований, я получил конверт с чеком на 1000 шекелей, и меня отправили (в компании с прочими пассажирами) на маршрутку.
На улице был декабрь месяц, издевательски палило солнце в бездонном синем небе (прошу прощения за банальность), вокруг было много загорелых людей и… пальмы. Настоящие пальмы!
А уже через неделю… я бреду мимо ставших привычными пальм, и в руке моей ведро цемента, а в другой – мастерок, а на мне грязная рабочая одежда, а в голове сумбур. Возможно, сумбур был там всегда. Я приехал в Израиль с одной спортивной сумкой и с солидной суммой денег – 500 баксов. Родственников в Израиле у меня не было. Потом (через несколько лет) оказалось, что родственники в Израиле у меня были, но я их не знал. Не знаю я их и сейчас.
Неделю я перекантовался у друга, а потом – начал самостоятельную жизнь.
Каждое утро я отправляюсь на автобусе в другой город. Потом нужно пройтись пол-часика пешком.
Потом мы садимся в кузов «пирожка», прямо на инструменты и мешки с цементом.
Мы —это уроженец Белоруссии Рома и я. Почётные места в кабине занимают наши начальники. Потомок уроженцев Йемена – Эйфи и потомок выходцев из Польши – Хэйзи.
Хэйзи и Эйфи – рожденные в Израиле штатные работники мэрии, мы же с Ромой всего лишь разнорабочии подрядчика.
Мы и они. Наши зарплаты отличаются раз в 6—7, а статус работника мэрии отличается от статуса разнорабочего примерно так, как отличается статус старшины и новобранца в Советской Армии.
Хотя Хэйзи и Эйфи планируют работу и иногда работают вместе с нами, нередко они просто ставят нам «боевую задачу» и исчезают на несколько часов. Вернувшись, они поторапливают нас с Ромой и даже помогают иногда собрать инструменты. Отношение к нам снисходительное, примерно как к двум олигофренам. Нас терпят. Меня это не задевает. Я-то знаю, что не останусь на этой работе, а вот Рома страдает. Роману под 70, он приехал из Минска, где трудился на должности главного инженера. Иврит труден для изучения, особенно людям пожилым, и пока Роман подбирает нужные слова, нетерпеливые южане уже отмахиваются от него и теряют к беседе всякий интерес.
Переход из касты инженеров в разнорабочие дался Роману нелегко, но он упрямо держится за это довольно пыльное и явно неподходящее человеку его возраста место. Он загорел и закалился под южным солнцем, на стройках сионизма.
Глава 4. Среда обитания
Здесь коротко описываются персонажи, с которыми автор делил жилплощадь в течение первого года жизни в Израиле. Мои скромные финансы не позволяли претендовать на отдельную квартиру. Тогда