Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца. Капитан Зельтц
с чувством досады. Но, в общем и в целом, я не жалел. Почти.
За дверью некоторое время было слышно хихиканье, но потом всё успокоилось. Говорят, одну из сестричек потом депортировали, а другая нашла себе состоятельного престарелого вдовца северо-африканского происхождения.
Сюрреалистическое отступление
Был вечер. Я был дома, а это значило, что утренняя смена закончилась, и мне нужно было возвращаться в ночную. Из салона доносился шум пьяного веселья. Несколько минут назад, когда я проходил в свою комнату, меня зазывали «посидеть» и сердито шумели, когда я вежливо отказавшись, прошёл мимо.
Я читал в своей комнатушке. Вдруг дверь распахнулась и в комнату вошёл Лёха. Глядя мутными пьяными глазами, он приставил к моей голове пистолет.
В тот период, всё происходящее казалось мне сном. Может быть, поэтому я был совершенно спокоен. Я знал, что Лёха ревновал ко мне свою девушку. Я знал, что один из участников застолья работает охранником, и пистолет, скорее Лёха взял у него. Я не знал, заряжен ли пистолет, но, почему-то, был уверен, что Лёха не выстрелит.
– Ну, давай. – подбодрил я его.
Лёха постоял надо мной, сопя и покачиваясь, затем опустил пистолет, молча повернулся и вышел.
После этой бизарной выходки, Лёха начал относиться ко мне намного дружелюбнее.
Глава 5, в которой рассказывается о трудовых буднях летучей ремонтно-строительной бригады имени Моше Рабейну в январе месяце, много-много лет тому назад
Жарким январским днем мы копали траншею. Мы – это ваш покорный слуга и бывший главный инженер Роман. Мы усердно рыли Святую Землю. Обливаясь потом, вгрызаясь в скудную каменистую почву, за три часа непрерывной работы мы выкопали кубометров эдак шесть. Не знаю, много это или мало (по меркам профессиональных землекопов), но знаю точно, что это было весьма и весьма утомительно.
Увы, мы не наткнулись ни на захоронения сокровищ Саладдина, ни на Ковчег Завета (хотя шанс был – мы просто копали не в том месте!).
Солнце заботливо поджаривало нас, а на небе не было ни облачка. Отдыхали, усевшись на краю траншеи, и по-инерции, исходя потом. Влага наших тел, сдобренная солями и минералами, капала в жёлто-красную пыль, впитывалась в Святую Землю, как бы оставляя там частичку наших организмов. Потом, именно на этом месте, выросли удивительной красоты цветы.
Это шутка, конечно.
Работали в школьном дворе. Я заглянул в помещение и увидел кулер и пузатого пожилого «батюшку» – белый верх, чёрный низ, пейсы, борода лопатой и чёрная кипа. Батюшка расставлял стаканы с водой на подносе.
– Батюшка, дай водицы напиться…
– Прочь, прочь, ирод! Тут всё кошерное!
Батюшка даже задрожал от возмущения.
Шла вторая неделя моего пребывания в Израиле. Не обладая достаточным словарным запасом для аргументации, и, разумеется, сознавая свою полную некошерность, я не стал перечить батюшке. И я уверен, что у батюшки не могло быть никаких личных претензий ко мне.