Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца. Капитан Зельтц
железы его героини прибавляли в объёме. Очевидно, сказывалась неустроенность интимной жизни художника.
Незаметно для меня, население квартиры разрасталось. Там появился плиточник—штукатур Наум. Был он худ, лысоват и печальными складками на высоком челе напоминал поэта-неудачника. Откуда-то взялся здоровенный вихрастый атлет Леха с эскортом из двух развесёлых молодых барышень неопределенной профессии.
– Это сёстры мои – басил Лёха, подмигивая. – Я их на заработки привёз.
Жили они вместе и поврозь, мигрируя по разным комнатам квартиры и на диванах в салоне.
Появился поросший густой шерстью и фыркающий, как леший, дядюшка Гены. Дядю изгнала супруга, и он обрел пристанище на балконе, прямо под пышногрудой Европой.
Периодически, наездами, поселялись в квартире и исчезали разнообразные персонажи. Освобожденные зэки, молодые хулиганы, прекрасные девушки и мечтающие остограмиться разнорабочие. Иногда салон наполнялся людьми. Люди шумели, играли в карты, пили горячительные напитки, резали желтоватое сало.
Всё это проходило мимо меня. Я уходил на работу, приходил с работы, жарил камбалу и скрывался в комнате. Иногда меня дружелюбно приглашали к столу, но я всегда вежливо отказывался. Народ глухо выражал недовольство, и я даже слышал, что меня считают зазнайкой, что, разумеется, было ошибкой. Просто принять приглашение в застолье означало бы для меня нарушение границ. Мне казалось, что, не меньше личной камбалы, для меня важно своё личное «стерильное пространство». Вернувшись с работы, я закрывался в комнате, учил иврит и немножко слушал музыку. Того общения, которое неизбежно происходило вне комнаты, было для меня более чем достаточно.
Я жил на 40 шекелей в неделю. Я точно знал, сколько кусочков хлеба или сыра съем за день. Я пил самый дешёвый кофе без сахара и без молока. Конечно, это не блокада Ленинграда, и не хрен жаловаться.
В конце концов – у меня был кофе!
Когда обнаружилось, что соседи по квартире тоже не брезгуют моими скромными запасами – я перешёл на мороженную камбалу с мороженными питами. Вернулся с работы, бросил на сковородку, 10 минут – и порядок. Кроме меня, возиться с мороженными продуктами никто не желал.
Лирическое отступление
Совершим небольшой скачок во времени. «Уже заканчивалась весна» – хотел написать я, но никакой такой весны вовсе не было. Просто, зимняя жара сменилась летней жарой. В квартире было пусто. «Гудевшие» у нас вчера гости постояльцев, видимо, ушли на работу. Вместе с постояльцами. И я наслаждался редкими минутами тишины.
Солнце пробивалось в кухню через раскрытые двери подсобного балкончика. На балкончике покачивалась двухметровая боксёрская груша и тихо ржавела в углу стиральная машинка. Иллюминатор машинки был варварски порублен. Судя по характеру повреждений, травмы были нанесены боевым топором викингов.
Мне некуда было спешить – в тот день я вернулся с ночной