Призрачная нога. Тихон Стрелков
просто невероятно! Это чувство внутри будто… будто сердце делает кульбит и внезапно куда-то проваливается. Под ногами нет ничего, и хочется кричать. Но не от страха! Земля медленно притягивает тебя к себе, но ты сопротивляешься. Ты не хочешь падать! Ты хочешь летать! Смолл, прошу, давай прыгнем снова!
– Прыгнем, ― пообещал он. ― Обязательно прыгнем. Но не сейчас. До тумана осталось всего ничего. Нам нужно успеть перебраться через Метеоритный лес и найти место для ночлега.
Смолл сунул зонт в рюкзак, попутно оглядев Флору. Коричневые брюки с помятым ремнем, сапоги в мелких трещинах и широкая льняная рубашка. На пышногрудой Марте рубашка сидела, как влитая, а на хрупкой принцессе ― местами висела, но с виду это казалось не ошибкой модельера, а изюминкой. Каштановые волосы девушка сложила в аккуратный хвостик, оголив проколотые бриллиантовыми серьгами ушки. Выглядела она иначе.
– Мне становится не по себе, когда ты так смотришь, ― призналась девушка.
– Как «так»?
– Оценивающе… будто я что-то неодушевленное.
Смолл хохотнул.
– Прости. Не привычно видеть тебя в брюках.
– Знал бы ты как неудобно в них ходить, ― пожаловалась Флора и заправила рубашку в брюки. ― Кожа на ногах не дышит. Нет прежней легкости в движениях. Мне кажется, что брюки ― это корсет для ног.
– Корсет? Что это?
– Приспособление для фиксации талии. Некоторые девушки носят корсеты, чтобы подчеркнуть свою фигуру.
– Некоторые?
– Ну да. Мне вот корсеты не нравятся. В них теряется свобода движений, и дышать неудобно.
Смолл на секунду нахмурился, глядя куда-то внутрь себя. Запомнил новое слово, как это делал каждый раз, затем улыбнулся и сказал:
– Ладно, пойдем. Я спереди, ты ― сзади. Постарайся не шуметь.
Он закрепил рюкзак и колчан со стрелами на спине, взял в руки тисовый лук и двинулся к вырубленному полю. Флора поспешила следом.
Просыпались жгучие солнечные лучи. Все тягостнее ощущался зной. О вчерашнем дожде напоминала разве что мокроватая земля, и Смолла это не радовало. Он надеялся, что сырость облегчит путь, но за ночь глубокие лужи впитала почва, капли на траве испарились, и воздух был теперь сухим и горячим, как в бане.
Оставив позади вырубленное поле, Смолл с Флорой вклинились в узкую тропинку, по обе стороны отгороженную высокой острой травой. Смолл заметно напрягся и велел девушке вести себя как можно тише. Сухие трава и ветки хрустели под ногами. Ветер посвистывал, шелестя зелеными клинками. Мошкара летела на пот, и путники справлялись с ней, кто как: парень часто наклонял голову и дул на лицо, принцесса тихо хлопала себя по шеи.
Несколько раз они останавливались. Прислушивались. Делали по глотку из бурдюков. И шли дальше. За вырубленным полем на три тысячи двойных шагов тянулась зеленная равнина. Опасней места не сыскать. Из травянистой толщи в любой миг и с любой стороны могла напасть дичь. Смолл помнил первый день охоты с отцом здесь. Тогда-то