За гранью. Катрин Мелье
и прекрасно понимала, что за этим следует. Гена остановил машину и уже через секунду распахнул заднюю дверь с вопросительным взглядом уставился на притихших пацанов. В голове у него проснулся тот самый голос, но не разума, а наоборот.
– Как же задолбали эти детишки! Детишки-пипишки… как бы вдарил сейчас по самый не балуй! Чтобы аж задница треснула! А-н нет, эта тупая гусыня, тут же, начнёт визжать, лезть, заступаться! Воспитывает из детей хрен знает кого! Была бы моя воля… я бы научил их уму разуму! Уж я бы научил! – бурчал злобный ворчливый голос, внутри Генкиного сознания.
Марина заметила сверкающие глаза мужа и поспешила успокоить его.
– Ген, ну не начинай, пожалуйста! Ну вроде, так хорошо ехали… – бормотала Марина.
– Перестань изображать гусыню, я тебя прошу! – заорал на неё он, одного этого возмутительного тона было достаточно, чтобы она заткнулась, уставившись в лобовое стекло.
Он же, как ни в чем не бывало нагнулся и заглянул внутрь авто.
– Ну и..? – спокойным тоном спросил он.
– Долго, это будет продолжаться? – задал он ещё один вопрос строгим нетерпеливым тоном, и протянул руку к наушникам торчащим в ушах Инги. Нащупав шнур, он с силой потянул, девочка выпучила глаза от возмущения, но ничего не сказала.
Она до боли в мозгу, ненавидела отчима и его отпрысков тоже недолюбливала, считая их огромной занозой в своей заднице. Непоседливые, суетливые и конечно же непослушные пацаны, так бесили, что первая мысль приходящая в голову, это бежать сломя голову куда угодно, хоть на северный полюс к белым медведям на завтрак, лишь бы подальше от этих, как она часто выражалась: «дебилов». Отчим, конечно же, занимал самую главную геморройную часть её жизни.
Самодовольный козлина, считающий себя пупом земли «мать его за ногу», из-за которого, она вынуждена была переезжать, с места на место, теряя друзей и всё то, что любила больше всего. Именно его долбанная профессия диктовала условия с частыми переездами, сменами школ, климата, с бесконечным разбором, дурацких коробок с тряпками и всем остальным дерьмом, которое делало её жизнь почти невыносимой.
– Эй, кажется, я ко всем обращаюсь?! – прикрикнул он, обводя детей указательным пальцем, мысленно костеря всё и вся, на чём свет стоит, от нахлынувшего гнева его лицо стало пунцово-красным.
– Я понимаю, что вы устали, поверьте, я устал не меньше вашего, но… но, скоро мы приедем и тогда все отдохнём, а пока, будьте любезны!? Заткнитесь?! – закончил он значительно повышая голос, дающий понять, что нервы у него на пределе и шутки закончились.
Дети переглянулись и притихли, Марина нервно закатила глаза и выдохнула. Она вдруг подумала: «Все мужики просто конченые идиоты, мой конечно лучший из них, но всё-таки полный придурок! Просто надо с этим смириться и всё! Как говорится, сама выбирала!» -после этой, на её взгляд, забавной мысли, женщина глянула на раскрасневшееся лицо мужа и снисходительно улыбнулась. Дальнейшее путешествие было тихим и спокойным.