Дочь Велеса. Пан Шафран
уничтожить, он часть мироздания, всегда был и всегда будет, до конца времен, – отстраненно произнес мужчина, не поднимая головы. – Можно лишь закрыть врата, связывающие наши миры.
– Как? – нетерпеливо вцепившись в его плечи, поинтересовалась ворожея.
Отстранившись тот, поднял взгляд на ворожею и хрипло произнес:
– Моя душа стала частью сущности демона. Если призвать мою душу, то следом в наш мир и он сам явится, воплотясь в моем теле.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
– Ну же! – поторопила его ведунья.
Мужчина меланхолично повертел в руках кинжал, которым недавно разрезал себе ладонь.
– Если его вонзить мне в сердце в тот момент, когда мои душа с телом вновь воссоединяться, то связь будет разрушена, а врата будут закрыты, утянув демона в его реальность, где он и будет поджидать следующего глупца, согласившегося принять его злокозненную помощь.
Он замолчал, а потом тихо, на грани слышимости, прошептал:
– Знаешь, ворожея, я очень устал скитаться ни живым ни мертвым, и уже давно мечтаю обрести покой…
– Откуда у тебя это клинок? – с интересом разглядывая оружие, поинтересовалась Ялика.
– Из небесного огня выковал, ты же помнишь, я был кузнецом, – тихо пробормотал Мортус. – Я долго бродил по свету пока не встретил одного очень старого волхва, который мне и рассказал, что небесный огонь – это искры, что летят из кузницы Сварога. В них заключена часть силы Праотца. А его силе ни одно зло противостоять не может, ибо он творец всего сущего. Вот тогда-то я и сделал этот клинок. Сердечник из небесного огня выковал, а снаружи серебром покрыл. Серебро любая нечисть не любит. Больно ей от него делается. А загвоздка в том, что я не знаю, как свою душу призвать.
Мортус мрачно улыбнулся. Ворожея задумалась, угрюмо теребя сарафаний подол.
Угнетающая молчание плотной пеленой окутало собеседников. Лишь иногда со стороны леса доносилось тревожное уханье филина и тоскливый волчий вой, да в костре то и дело потрескивали поленья, выстреливая огненные искры, подхватываемые легкими дуновениями ветерка.
– Я знаю, – вдруг очнулась от задумчивого размышления Ялика. – Зову Мары ни одна душа, из когда-либо рожденных на этой земле, не сможет противостоять. И твоя на её зов обязательно явиться.
В глазах Мортуса заблестела призрачная надежда.
– Может, и не зря я тебя, Ялика, повстречал.
Он, чуть помедлив, протянул ворожее свой кинжал и мечтательно посмотрел на перемигивающееся искрящими звездами глубокое ночное небо.
– Не подведи, пресветлая, прошу, – сказал он, глубоко вздохнув. – Пусть Боги направят твою руку в нужный момент.
– Ты точно готов? – серьезно спросила ведунья, собираясь с духом.
Мортус только утвердительно кивнул.
Ялика, набрав в легкие воздуха, широко развела в стороны руки и тихонько запела:
Я тебя закручу-заморожу,
Меня Марой зови белокожей.
Прихожу я с зимою искристой,
За