И снова Оливия. Элизабет Страут
Каллаганов. Я учила твоих сестер в школе много лет назад. А ваш папа был нашим почтальоном. Хороший был человек. Мне жаль, что он умер.
– Спасибо, – сказала Кайли, и у нее потеплело внутри от того, что эта женщина знает, каким был ее отец. – Вы здесь навещаете кого-то из друзей?
Миссис Киттеридж протяжно выдохнула, глядя на небо сквозь темные очки.
– Да. Жуть. И это ко всему здесь относится. Но послушай, – она опять смотрела на Кайли, – в прошлый раз ты говорила, что убиралась у мисс Минни, а у меня есть другая старуха на примете, которая ищет кого-нибудь для уборки. Берта Бэбкок. Она старая карга, но с тобой будет вести себя нормально. Мне сказать ей, чтобы она тебе позвонила?
– Она уже сама меня нашла, – ответила Кайли. – Я работаю у нее по средам. Уже несколько недель.
Миссис Киттеридж покачала головой – вроде бы сочувственно.
– А теперь я убираюсь и у миссис Рингроуз тоже. Она преподает английский в нашей школе.
– Знаю я ее. Еще одна старая карга. Ну, удачи тебе. – И миссис Киттеридж зашагала прочь, махнув ладонью над головой.
В лечебнице было темно и по-прежнему плохо пахло, разумеется. Мисс Минни спала, и Кайли села на стул рядом с кроватью. На тумбочке у изголовья стояла фотография молодого мужчины в форме, рядом – букетик искусственных фиалок. И фотография, и фиалки прежде стояли на похожей тумбочке у кровати мисс Минни в ее квартире. На снимке был брат мисс Минни, о чем она рассказала Кайли однажды, вынув фотографию из рамки и прижав ее к груди; он погиб на войне в Корее. Кайли стало грустно, она бы предпочла, чтобы мужчина на снимке был возлюбленным мисс Минни, а не родственником.
Кайли сидела и ждала, когда проснется мисс Минни. Вошла сиделка, полная женщина в синей униформе, и сказала:
– Она спит весь день. У нее депрессия, поэтому она спит все больше и больше.
Обе, Кайли и сиделка, посмотрели на мисс Минни, затем Кайли встала:
– Ладно, я пойду. Но вы не могли бы передать ей, что я была здесь? Пожалуйста.
Сиделка глянула на часы:
– Я заканчиваю смену через час. Если она проснется до того, обязательно передам.
– Тогда я оставлю ей записку, – сказала Кайли, и толстуха вышла, а когда вернулась с листком бумаги и карандашом, Кайли написала заглавными буквами: ПРИВЕТ, МИСС МИННИ! ЭТО Я, КАЙЛИ. Я ПРИХОДИЛА К ВАМ, НО ВЫ СПАЛИ. Я ЕЩЕ ПРИДУ!
Однажды, когда отец был уже очень болен и слаб, он жестом подозвал к себе Кайли. Подойдя к кровати, она приложила ухо к его губам, и он прошептал:
– Ты всегда была моей любимицей. – И, помолчав, добавил: – У твоей мамы любимица – Бренда. – В уголках его рта скопилось что-то белое и вязкое.
– Я люблю тебя, папочка. – Бумажным платочком она осторожно вытерла ему губы, и он смотрел на нее с такой нежностью.
Она часто вспоминала о том, что сказал отец, – она была его любимицей. И думала о матери, работавшей на полставки в небольшой стоматологической клинике и вечно погруженной в свои мысли.