Субъект. Часть вторая. Андрей Но
на землю вместе с ним, я по инерции кувыркнулся и уже почти вскочил, чтобы сделать самый быстрый забег в своей жизни, как на меня накинулся тот рассудительный психопат. Началась ожесточенная борьба в партере. Ухватив его за нерасчетливо торчащую левую кисть, я стал ее изо всех сил выламывать на себя, в надежде, что ослабнет его загребущая хватка правой, и он утратит доминантную позицию. Но тот даже не пикнул. Вместо этого он сделал удушающий перехват, обхватив своими ногами мои бедра.
Кровь подкатывала к моим глазам, я хрипел, но продолжал бороться, расшатываться телом, пытаясь уловить брешь в устойчивости его позиции. Борец внезапно заревел и поднажал в своем удушающем усилии так, что в моих глазах окончательно наступила кромешная темнота. Прошло каких-то две секунды, тянущиеся целую вечность, и мое тело бесконтрольно обмякло.
Глава 19. Норадреналин или что-то еще
Ноздря брезгливо дернулась, уловив шибающую вонь спирта. Попытавшись отвернуться, я почувствовал стеснение в затекшей шее, в спине, в руках, заведенных за неё… Мои руки! Дернув ими, я ощутил неприветливый холод металла на своих запястьях. Цепь наручников была пропущена под стальной рейкой над основанием стула, не давая мне возможности с него встать. Приоткрыв опухшие веки, я разглядел стоящего передо мной человека в длинном домашнем халате. В левой руке он держал бутылку с ликером, горлышко которой совал мне прямо под нос, а в правой был опущен шестизарядный револьвер. Глаза его слегка косили врозь.
– Ну? – поинтересовался он. – Как аромат, что скажешь?
Из моего горла вырвался сип, связки ожгло болью.
– Тысяча девятьсот семьдесят шестой год, – гордо произнес он и хлебнул прямо из бутылки. Скривившись и взревев от удовольствия, добавил, – Боже…Я помню этот год…тяжелые были времена… только основывал свой бизнес…одногодка, да…
Еле ворочая глазами, я осмотрел помещение. Просторный зал, заставленный дорогостоящим, но безвкусно подобранным имуществом.
Томно-малиновый цвет обоев создавал в периферии моего обзора иллюзию залитого кровью лица. С кричащим бахвальством нависала со стены медвежья пасть, раскрытая в беззвучном и навсегда застывшем крике.
Напротив меня, в углу возле двери, на нецелесообразно фешенебельном диване с позолоченными и декоративно выточенными подлокотниками небрежно развалились кряжистые мужички в спортивных костюмах. Справа же, ближе ко мне, облокотившись на длинный шифоньер, скучал тучный амбал с широким тупым носом.
Тот, что разговаривал со мной, производил здесь впечатление самого старшего и главного, что подтверждалось как его наплевательским прикидом, так и сединой во всклокоченных на его макушке волосах. Под его носом угадывались пятна беловатой пыли. По-видимому, это и был тот самый Кларет.
– Сбыт огнестрела, затем…потом… потом…потом, – его лицо исказилось, глаза зажмурились, он прижал бутылку к виску, будто у него началась мигрень. Нависла пауза.
– Бизнес! – выкрикнул он, наконец, как на викторине, –