Горький апельсин. Клэр Фуллер
замечания про цветы и благотворительные распродажи. И потом, они задержались только для того, чтобы заявить: «А я вас предупреждала» – насчет того, чтобы я не допускал католичку на англиканскую службу…
– Надеюсь, пятна удастся вывести, – вставила я.
– …не говоря уж о разлитой крови Христовой.
Он вздохнул.
– Наверняка можно солью.
Я отхлебнула воды.
– Как я понимаю, католики считают, что вино причастия – это и есть кровь Христова. А не просто ее воплощение.
– Только нужно побыстрее.
– Вот почему началось это… вылизывание юбки.
– А еще я слышала, что пятно от красного вина сойдет, если полить его белым.
– Ваша подруга Кара…
– Но я не очень понимаю, как это действует.
– С ней не очень-то просто, да?
– Она мне не подруга, – заметила она. – Собственно, мы с ней вообще не знакомы.
– Возможно, вам и не стоит менять такое положение вещей, – посоветовал он. Видимо, он заметил мое удивление, потому что добавил: – Простите. Не могу сказать, что знаю ее, на самом деле я не очень… но есть кое-что… – Он помолчал. – Она пришла ко мне, просила, чтобы я ее исповедовал.
– Викарий англиканской церкви? – Меня поразил и сам этот факт, и то, что он мне об этом рассказывает. – Но ведь если она итальянка… католичка…
Он с любопытством посмотрел на меня:
– Знаете, мы тоже принимаем исповеди, только не в маленькой кабинке с занавеской и решеточкой.
Он взял у меня стакан и сделал несколько жадных глотков. Я представила, как сижу напротив него в ризнице и все ему выкладываю. Приносит ли признание в грехах какое-то облегчение? Интересно, какую епитимью он наложил на Кару? Я слегка поправила материнский медальон вместе с цепочкой: он по-прежнему висел у меня на шее. Ее серьги я не надела, потому что забыла извлечь упавшую после того, как во второй раз водворила доску на место.
– Исповедь доступна для всей моей паствы, – подчеркнул Виктор, и я потупилась. Он снова вздохнул: – Не уверен, что помог сегодня вашему другу. – На сей раз я не удосужилась его поправить. – Скорее всего, Каре больше поможет визит к врачу, а не к священнику.
– Вы ей так и сказали?
Он воззрился на меня:
– Нет. Разумеется, нет. – Помолчав, добавил: – Конечно же, епископу донесут об этом. Пролитое вино причастия, стоимость хорошего шерстяного костюма, католики, рыдающие во время службы. Будут новые жалобы.
Он поднес руку к затылку, потянул хвост, и освобожденные волосы упали вокруг его лица.
– Новые? – повторила я.
– Кое-кто из моих прихожан полагает, что мне следует читать проповеди более вдохновенно, и они не прочь сообщить о своем мнении наверх.
Он принялся играть резинкой и клубочком черных волос, свалявшихся вокруг нее.
– Ваша проповедь была… довольно сдержанной, – заметила я.
– Сдержанной. Верно.
Он сделал еще глоток.
Некоторое