Наш дом и сад в начале века… (Русская пьеса). Дон Нигро
дом).
ГРИГОРЬЕВ. Видите, что она от меня без ума? Моя жена считает меня идиотом и хочет отравить. Но она такая красивая, и я могу только обожать ее. Пойду за ней, терпеть не могу с ней расставаться, вот и бегаю следом целыми днями, как щенок. Знаю, что этим еще сильнее разжигаю ее ненависть ко мне, но ничего не могу с собой поделать. Когда она выходит из комнаты, мое существование теряет смысл. Мир умирает. Возможно, мне действительно следует отравиться самому.
ИРИНА. Крысиный яд на полке в кладовой.
ГРИГОРЬЕВ. Превосходно. Дамы, надеюсь, вы меня извините. Должен посмотреть, каким я буду выглядеть дураком, целуя жену на глазах слуг. Молитесь за спасение моей души. (Уходит в дом).
ИРИНА. Он действительно идиот.
АНЯ. У Леонида Владимировича доброе сердце.
ИРИНА. И очень пустая голова. Мне бы хотелось, чтобы ему досталась хотя бы половина ума доктора Радецкого.
РАДЕЦКИЙ. Я всего лишь врач. Я ничего не знаю. Это мой друг Николай – гений. Я в курсе, потому что он сам мне это сказал.
АНЯ. Это правда. Пьесы его великолепны.
ИРИНА. Так ли много нужно знать, чтобы написать пьесу? Люди входят и выходят. Говорят друг другу глупости, которые должны восприниматься чем-то умным. Кто-то влюбляется. Все несчастны. В конце кто-то стреляется. Это может написать любой недоумок.
НИКОЛАЙ. Полагаю, именно поэтому у меня так хорошо получается.
ИРИНА. Я не собираюсь принижать вашу профессию. Кто-то должен писать пьесы, иначе все актеры останутся без работы, а я сомневаюсь, что они знают, как делать что-то полезное.
КАТЯ. По существу в написании пьес нет ничего глупого, мама. Значение имеет другое: какие пьесы пишет человек. Только потому, что пьесы Николая пустые и бессмысленные, нельзя утверждать, что они все такие.
АНЯ. Его пьесы не пустые. Они удивительные. Ну почему в этой семье все должны быть глупыми, грубыми или безумными?
РАДЕЦКИЙ. Мы русские. Какой у нас выбор?
КАТЯ. Выборов много. Просто мы должны делать правильные.
РАДЕЦКИЙ. Что ж, я сделал правильный. Решил всю жизнь провести в этом доме, раздражая здешних красавиц.
ИРИНА. Здесь вам всегда рады, доктор. Вы это знаете. Без вас нам было бы невыносимо скучно.
КАТЯ. Это с ним здесь невыносимо скучно.
РАДЕЦКИЙ. Может, мне постараться и вызвать больший интерес. Чем вас поразвлечь? Спеть оперную арию? Встать на голову? Раздеться догола?
НИКОЛАЙ. Может, все и сразу?
КАТЯ. Вы можете помочь собрать деньги на школу.
ИРИНА. Школа, школа. Почему ты всегда говоришь о школе. Что хорошего в школе? Какая пользу крестьянину от образования? Свинье скрипка не нужна.
РАДЕЦКИЙ. Кстати о скрипке. Стоя на упавшем каменном сатире в лабиринте, я увидел этого бедолагу Колю, выглядывающего из окна музыкальной комнаты, в ожидании, как я могу предположить, скрипичного урока.
КАТЯ. Боже мой! Я думала, урок завтра.
РАДЕЦКИЙ. Вы всегда думаете про завтра, а оно не приходит. Увы, здесь только вчера.
ИРИНА. Как бы то ни было, Катя, пойди и избавься от этого