В ритмах звенящего сердца. Amanda Roy
хлестала его по щекам, называя гадким безмозглым щенком. ООО! А потом велела держать руки за головой, зверски выкручивая соски своими жесткими пальчиками с острыми ногтями. И почему-то его сие действо безумно заводило. А затем… Дьявол! Он явно вчера надрался как свинья. Приснилось!.. Ему определенно все это приснилось!
Да что ж такое! Вообще не о том он думает, сейчас, дурья башка: боком ему выйдет сия интрижка, если кто-то прознает! Герцог безумно ревнив и уже извел не один десяток любовников своей неверной, обворожительно хищной пассии. Рассказывают страшные вещи, правда никто не знает наверняка, но слухи обо всем ходят довольно жуткие… А свидетелей почему-то никто никогда не встречал – только лишь разговоры нервным шепотом.
Вплоть до того, что чета герцогов – настоящие вампиры, сосущие кровь у молоденьких, не слишком-то невинных юношей, искусно заманивая их таким нехитрым образом в свои липучие сети. И как же он-то так влип? Ах, да! Он, кажется, поспорил с этим болваном Райзом! На ящик мадеры. Господь! Надо завязывать с выпивкой не иначе. Если останется жив.
Генри, на ходу запрыгивая в чулки и штанины белых офицерских кюло́тов2, подхватил в охапку остальную амуницию и с облегчением выскользнул за дверь, ободрав локоть о щербатый косяк. До крови. Впрочем, впопыхах он этого даже не заметил.
***
Лейтенант Генри Тейлор пришел в себя только в собственной квартире офицерской казармы: расхристанный, косо застегнутый мундир на нем топорщился, еле прикрывая наполовину заправленную батистовую сорочку. Нижние шлицы кюлотов свободно развивались по ветру, шлепая пуговицами по коленям, пока он сломя голову несся по пустынным улицам. Амуницией он даже не стал утруждаться, боясь запутаться в лямках ввиду отчетливой паники в голове – бежал, так и сжимая саблю в одной руке, а портупею и ремень – в другой. Ладно, хоть сапоги умудрился не забыть. И, кстати, хорошо еще, что никто из начальства не повстречался таким ранним утром, а то – под арестом недели на три, не меньше. Позор!
У него оставалось еще немного времени привести себя в порядок перед утренним построением полка. Генри сбросил на кровать мундир и саблю, стащил через голову рубаху, крикнул Гордона. Пусть принесет воды – умыться и побриться.
Тот будто этого и ждал – появился в дверях, словно чертик из табакерки, с подносом, предосудительно поджав губы на потрепанный вид хозяина. Ой, тоже мне, нашелся чертов блюститель нравственности! Но за спасительную кружку крепкого эля, запотевшую капельками воды на серебряном подносе и кувшин горячей воды, Генри готов был стерпеть.
Жадно выпив эль, он отправил Гордона восвояси, хотя не по правилам было бриться самому, но чувствовать укоризненные взгляды старика сейчас он был не в силах. Надо сосредоточится и подумать, хотя головная боль после эля слегка отпустила, но особой ясности это в разбухший мозг не добавило.
Он плеснул в лицо обжигающей воды и склонился перед небольшим настольным зеркалом, чтоб намылить хмурую,
кюло́ты –